Потерянные континенты

Как многие атлантологи, Спенс вывел культуру майя из Атлантиды. Он обошел обычные хронологические загвоздки (то, что цивилизация майя появилась совсем незадолго до христианской эры), предположив, что ушедшие на запад беженцы с Атлантиды задержались на Антилье на несколько тысячелетий и отправились на Юкатан, когда и она, в свою очередь, ушла под воду. Он подтверждает это переселение различными мифами американских индейцев, например легендой ацтеков о Кецалькоатле, румяном бородатом иноземце, который привел группу просветителей в черных одеждах в Мексику, где они сеяли разумное, доброе, вечное, пока парочка кудесников не напоила его зельем, вызывающим тоску по дому. И он тут же поспешил отбыть в море на плоте из змей. Спенс полагал, что культура майя должна была развиваться в другом месте, поскольку «цивилизация майя, впервые заявив о себе в Мезоамерике, сделала это не простым и примитивным способом, а показала себя зрелой культурой с развитыми искусством, архитектурой, религией и системой иероглифической письменности».

Спенс также цитирует геологов Грегори, Шарфа, Хилла, Ноймейера, Суэсса и Термьера в поддержку своей теории Атлантического континента или трансатлантического перешейка, просуществовавшего до относительно недавнего времени, до позднего плейстоцена. Он отмечает как важную деталь занятную привычку леммингов Норвегии выходить в открытое море большими стаями, словно в поисках земли, которой там давно нет. Ничего не найдя, они продолжают бесцельно кружить на месте до потери сил, пока не тонут.

В следующих книгах – «Атлантида в Америке», «История Атлантиды» и «Проблема Лемурии» – Спенс добавил подробностей к своим теориям, которые, однако, не так сильны, как кажется на первый взгляд. Более того, его самокритичность, видимо, угасла с годами. Под конец жизни он издавал книги, вроде «Последует ли Европа за Атлантидой?» (1942), где доказывал, что Господь затопил Атлантиду за грехи и проделает то же самое с Европой, если она не одумается.

Но вернемся к более ранним и вразумительным трудам Спенса. В них он рассуждает преимущественно о «мировой интуиции относительно существования трансатлантического континента», который «зародился в памяти народов». «Мы имеем дело с огромной мировой памятью, а рассказ Платона – лишь один из бесформенных ее обломков…» Единственная проблема с «мировой интуицией» и «памятью народов» в том, что нет причин предполагать, что подобные явления реальны. Память – это всего-навсего электрический феномен в чьем-то мозге. До сих пор никто не открыл способа, с помощью которого память попадала бы в зародышевые клетки человека, а затем в мозг его потомков. Для передачи ему следует либо рассказать, либо записать свои воспоминания. Информация, передаваемая из уст в уста, имеет тенденцию превращаться в неузнаваемые сказки фольклора всего за несколько поколений.

Представления Спенса о научных приемах слегка напоминают нам приемы оккультистов. «Методы вдохновенного открытия на самом деле станут методами познания в археологии будущего. Школа практических измерений, скучная и полная доверия к недоверию, обречена», «Аналогия есть инструмент вдохновения и, будучи правильно применена, способна давать сверхъестественные результаты», «Наступают те дни, когда простой вес одного только свидетельства, без поддержки размышления, которое происходит от вдохновения или интуиции, может быть принят в мире…». Однако наука достигла результатов теми самыми методами «практических измерений», а те, кто изучал вопросы вроде Атлантиды с помощью «вдохновения и интуиции», нагородили сотни противоречащих гипотез.

Спенс также в значительной степени полагается на мифы и сказания. «У всех преданий в основе факт», «Предание, если применить его аккуратно, является документом столь же ценным, сколь тот, что написан черным по белому», «Нет мифа, корни которого не уходят в реальность». Возможно, Спенс, как глашатай Льюиса Кэрролла, думал, что «трижды повторенное становится правдой». Он даже считал легенды более надежными свидетельствами прошлых изменений поверхности Земли, нежели геологию, несмотря на то что человеку ничего не стоит переделать услышанный рассказ, а горы не меняют свой облик на протяжении столетий.