Потерянные мемуары Джейн Остин

Я не могла согласиться с матерью. В 1791 году Эдвард женился на восемнадцатилетней Элизабет Бриджес из Гуднистоун-парка в Кенте. Их союз был скреплен любовью и благословлен множеством детей. Элизабет, элегантная и красивая женщина, получила образование в самой престижной лондонской школе-интернате для девочек, учебный план которой включал французский, музыку, танцы и этикет, но почти не затрагивал науки. Элизабет — женщина твердых принципов, преданная жена и мать — обожала мужа и всегда обращалась с нами крайне любезно. Полагаю, чувства матери были вызваны скорее расстройством от осознания огромной разницы в материальном положении между ней и Элизабет, нежели словами или поступками невестки.

— Даже если Элизабет повлияла на брата в этом вопросе, мама, — сказала я, — а я не уверена, что это так, мы должны быть благодарны Эдварду за его предложение.

— Ты права, — вздохнула мать в тот самый миг, когда, оставив саквояжи у двери, в комнату вошли Джеймс и Генри.

Я быстро ознакомила их с содержанием письма Эдварда, которое, по-видимому, безмерно порадовало обоих.

Мать встала и с благодарностью расцеловала братьев в щеки.

— Спасибо, мальчики. Вы спасли нас от богадельни. Если мы будем соблюдать строгую экономию, то, уверена, сумеем свести концы с концами. И все же поистине не представляю, где нам жить, ведь, даже имея четыреста пятьдесят фунтов в год, мы не можем позволить себе собственный дом.

— Не сомневаюсь, что вы с девочками вполне справитесь и будете счастливы, матушка, — сказал Генри.

— Да, мы это обговорили, — добавил Джеймс, изучая кареты за окном и, несомненно, надеясь узреть на туманных улицах посланный за ним экипаж. — Вы можете проводить зимы в уютных съемных комнатах в Бате, а остаток года — в деревне у родственников.

Мы с Кассандрой обменялись смятенными взглядами. По смущенному выражению лица матери я поняла, что все мы одинаково остро ощущаем унизительность подобной ситуации. Жить порознь у родственников! Без постоянного дома мы будем полностью зависеть от братской доброты, соглашаясь с любыми условиями, в том числе и в вопросах переезда.

Я боялась, что мы никогда больше не сможем назвать наши жизни своими собственными.

Глава 2

Для начала, как и предложил Джеймс, мы поделили год на жизнь в съемных комнатах в Бате и продолжительные визиты к друзьям и родственникам, в том числе Джеймсу и его семье в Стивентон и Эдварду с женой и детьми в Годмершем-парк.

Я всегда любила Годмершем: там поневоле купаешься в неге. Эдвард жил элегантно, праздно и роскошно, как и подобало хозяину богатого поместья и мужу благовоспитанной аристократки. Большой красивый особняк из красного кирпича стоял в превосходном уединенном месте посреди парка, сразу за которым начинались поросшие лесом холмы. Дом, о котором заботилось не меньше дюжины слуг, обладал великолепной библиотекой, прекрасно обставленным холлом и гостиной с чудесной лепниной и резными мраморными каминными досками. Остальные комнаты, хоть и многочисленные, были меблированы довольно скромно. Мне нравилось прогуливаться по опрятным садам и заходить в стилизованный античный храм на холме за парком. Развлечениям, званым вечерам и изысканным яствам не было конца: в Годмершеме я ела мороженое, пила вина с тонким букетом и наслаждалась забвением вульгарной экономии.

Особенно я любила играть с детьми, коих в то время насчитывалось девять или десять. Мы катались по реке на лодках; я складывала для мальчиков бумажные кораблики и вместе с ними обстреливала флот каштанами; играла с девочками в школу и в карты, в кукольные домики и в шарады, к тому же мы постоянно придумывали загадки. Несколько раз в одной из верхних спален я читала вслух какую-нибудь из своих старых рукописей, к удовольствию старших дочерей, Фанни и Лиззи.

Особо привечали в Годмершеме Кассандру — во время очередных родов Элизабет ее всегда звали помочь с детьми. И хотя Элизабет была весьма мила со всеми нами, мы с матушкой остро осознавали свое положение бедных родственников и то, что мы стали обузой — вдова и старая дева.

Наша скитальческая, зависимая жизнь, к счастью, подошла к концу двумя годами позже, когда мой брат Фрэнк сделал нам неожиданное предложение. Он влюбился в девушку из Рамсгита, Мэри Гибсон, с которой познакомился, когда командовал морской милицией у Норт-Форленда. В тридцать два года Фрэнк стремился обзавестись женой и, имея хороший доход, наконец мог себе это позволить. Он сам предложил нам пожить с ними в Саутгемптоне.