Потерянные мемуары Джейн Остин

— Я понимаю чувства Джейн, — сказала Кассандра, с состраданием сжимая мою руку.

— Я думаю, вы обе просто смешны, — бросил Генри.

— А разве ты не знаешь, как люди относятся к романисткам? — гневно возразила я. — Более скромные особы моего пола показывают на них пальцем, глазеют, отпускают замечания, подозревают в ученом гоноре и избегают их общества. Я не вынесу испытующих взоров. Я лучше стану ходить по канату.

— Возможно, циркачке было бы проще издаться, — заметил Генри.

— Джейн, дорогая, — нежно произнесла Элиза, — ты чудесная писательница. Уверена, читатели отнесутся к тебе с почтением. Ты должна гордиться тем, что делаешь. Нет нужды прятаться за анонимностью.

— Она навек погрязнет в анонимности, если мне не удастся продать ее книгу, — мрачно усмехнулся Генри.

— Отнеси ее еще куда-нибудь, — предложила Кассандра.

— Я обратился ко всем, кого знаю.

— Тогда обратись к тем, кого не знаешь, дорогой, — сказала Элиза.

— Что ты предлагаешь, дорогая?

— Я думаю, нам пора устроить скромный вечер.

В представлении Элизы скромный вечер был soirée на двадцать пять пар, назначенный еще до конца недели. Событие затевалось с некоторой поспешностью, поскольку кузине казалось, что его необходимо провести до двенадцатого августа, то есть до конца сезона, когда все лучшие лондонские семейства разъедутся по деревням.

По настоянию жены Генри пригласил своих самых богатых клиентов и друзей, а также знакомых, которые могли иметь связи в издательских кругах. Меня переполняла благодарность за усилия, предпринятые ради моего блага, и, хотя я возражала, что никогда не смогу отплатить, Элиза настаивала, что любит давать вечера и все лето собиралась устроить хоть один, а повод просто великолепен.

Я переживала, что надеть, поскольку мое лучшее платье, прелестный белый муслин с рукавчиками-пелеринами, выглядело несколько поношенным. Платье Кассандры, приятного бледно-лимонного оттенка, казалось немногим лучше. Элиза помогла украсить наши наряды новыми поясками и оборками из тонкого кружева и вызвала парикмахера, чтобы сделать нам прически.

Как всегда случается накануне подобных событий, в предшествующую неделю не обошлось без множества волнений, тревог и неприятностей, но в конце концов, когда в восемь вечера начали съезжаться гости, все проблемы благополучно разрешились. Дом был изящно декорирован цветами, буфет ломился от изобилия заманчивых закусок, а гости, элегантно одетые и толпящиеся в гостиной, казались совершенно довольными.

Мы с Кассандрой вели в дальнем углу приятную беседу со своими друзьями Куками, когда Элиза (облаченная, разумеется, по последней моде в божественное белое шелковое платье, корсаж и подол которого украшены кружевом, жемчугом и розовыми атласными розочками) взяла меня под руку и увлекла на другой конец комнаты.

— Видишь того плотного джентльмена? — тихонько заговорила она, прикрываясь веером. — Он адвокат в издательском доме. А про того бородатого джентльмена в фиолетовом костюме Генри сказал, что у него есть друг, который знаком с братом издателя. Несомненно, здесь не меньше полудюжины мужчин, у которых могут оказаться полезные связи. Генри полон решимости побеседовать со всеми сегодня же.

— Я в долгу перед вами обоими, — призналась я.

На моем лице, наверное, отразилось волнение, поскольку Элиза весело улыбнулась.

— Не бойся, Джейн, он просто трудится в роли твоего представителя, на чем ты твердо настояла. Твоя тайна в полной безопасности.

— Спасибо, — с облегчением ответила я.

Когда Элиза извинилась и ускользнула поприветствовать очередного гостя, рядом со мной внезапно появился Генри.

— Ах вот ты где, сестрица дорогая! Ты ни за что не догадаешься, кто явился ко мне в контору сегодня утром в поисках тебя — как гром среди ясного неба!

Я обернулась и, к безмерному удивлению, увидела перед собой мистера Эшфорда.

Глава 23

Я смотрела на мистера Эшфорда, и на меня поочередно накатывали волны гнева и смятения. Я чувствовала, как пылают щеки и отчаянно колотится сердце. Ради всего святого, гадала я, что он здесь делает? И почему, беспомощно думала я, при каждой встрече с ним я испытываю такой всепоглощающий и очевидный прилив эмоций?

— Ты, возможно, не помнишь мистера Эшфорда, — сказал Генри, весело и безмятежно улыбаясь, чем причинил мне новую боль. — Мы познакомились с ним несколько лет назад, во время нашей с тобой поездки в Лайм.

Лицо мистера Эшфорда, как всегда красивое, побледнело от волнения. Когда наши взгляды скрестились, я поняла, что он опасается, как будет встречен, и сознает, что не заслуживает ласкового приема.

— Разумеется, я помню мистера Эшфорда, — ответила я, злясь на дрожь в собственном голосе.

Я опустила глаза, сосредоточившись на его ярко-синем костюме и изысканно расшитом жилете.

— Как ты догадываешься, я был рад снова его увидеть, — продолжал Генри, — и он не мог бы явиться в более подходящий момент. Я поведал ему о сегодняшнем вечере и сообщил, что он прямо-таки обязан прийти и перемолвиться словечком с тобой, Джейн.

Он поклонился мистеру Эшфорду.