Потерянные поколения

– Когда шла война, – снова заговаривает Кондор, – наверное, я даже не осознавал, что происходит. Я был счастлив, потому что мог летать. Стреляли в меня – я стрелял в ответ. У Турра были неповоротливые самолеты, легкая добыча. Многие пилоты успевали катапультироваться… Воздушные поединки напоминали игру. А когда небо покраснело, ни один самолет больше не смог подняться в воздух. Двигатели стали глохнуть из-за процина, который, как оказалось, вступает в реакцию с топливом. С наземным транспортом было то же самое, поэтому для того, чтобы тогда добраться до Терраполиса, нам пришлось собрать все, что ездило на электричестве. Мы выдвинулись, как только удалось вернуть контроль над защитной системой города, нам предстояло выяснить, что произошло… Уже на подходе к городу мы встретили колонну из Турра, солдат, с которыми еще вчера воевали. То, что мы увидели в Терраполисе… После этого ни о какой войне не могло и речи идти. Сожалеть, что мы натворили, было поздно. Целый город погиб. Мужчины, женщины, дети – Волна никого не пощадила. Вся восточная часть Терраполиса, где находилась электростанция, снабжавшая город энергией, была разрушена полностью. Когда все рабочие погибли, производственный процесс остался без контроля, станция взорвалась, а использовавшийся экспериментальный источник энергии навсегда отравил воздух. Несколько тысяч тел оставалось под завалами… Мы их не стали разбирать, это было опасно из-за смертельной концентрации процина там… Но остальные… Взгляд Кондора – застывший, невидящий.

– В тот день был какой-то праздник, и Луч собрал почти всех жителей города. Это центральный проспект Терраполиса, широкая и бесконечно длинная улица. Там мы их и нашли. Мы должны были что-то сделать с умершими, нельзя было оставить их тела так, без погребения, это не по-людски… Но что мы могли поделать с тремя миллионами мертвых тел? Мы не могли все бросить, оставить их гнить, но и похоронить как полагается тоже не могли…

– Хватит, – выдыхаю я.

Он должен замолчать. Он должен замолчать сейчас же.

Но он меня не слышит. Сейчас он там, наверху.

– И мы… сжигали их. Но были люди, которые не пошли на праздник, остались дома, где их и застала Волна, а здесь такие высокие дома, каждого мертвеца на улицу не вытащишь… – Кондор запинается, и странное, неуместное удивление отражается на его лице, когда он продолжает: – Мы ходили по домам с биосканерами и тех, кого находили, сжигали в собственной ванне, это было единственное…

– Хватит! – в ужасе кричу я, и Кондор замолкает, но уже слишком поздно.

– Это было единственное… что мы могли сделать… для них… – едва слышно заканчивает за него женский голос.

В метре от него стоит Агата.

– Они страдали, – говорит Кондор безжизненно. – Положение тел… оно говорило…

– Что смерть была мучительной, – голос Агаты становится громче. – Арника, отойди…

– …как можно дальше, – заканчивает фразу Кондор внезапно севшим голосом. – Иначе она зацепится за нас обоих. А я-то думаю, чего это меня на такие откровения потянуло…

Мне удается сделать лишь пару шагов. Странное оцепенение сковывает тело.

Кондор поворачивается к Агате, шагает в ее сторону, но девушка резко отшатывается от него, отступая назад.

– Все мертвы… все они мертвы… – сбивчиво бормочет она, запустив пальцы в волосы. – За что?.. И я мог быть среди них… мы тоже могли погибнуть, мы все могли погибнуть… И некому было бы сжечь нас… некому… некому… никого не осталось… – Агата хватает воздух ртом, ее полный ужаса взгляд мечется из стороны в сторону, словно она не может понять, что происходит.

– Она не отпускает меня, – голос Кондора едва слышен. – Она держит слишком сильно…

На последней фразе тихие голоса Кондора и Агаты сливаются.

Я пытаюсь сосредоточиться, лихорадочно соображая, чем могу помочь Кондору, помочь им обоим… Можно попробовать ударом лишить сознания одного из них, но вдруг будет только хуже? Что делать?! Оглядываюсь по сторонам, но Просвет пуст. Здесь только мы трое. Некому прийти на помощь.

– Никто не заслужил такой смерти… Никто! – Лицо Агаты застывает. – Ребенок… Девочка… Девочка на руках солдата из Турра… Тоже летчик, я сбил его самолет, вот ирония… Он плачет… плачет… говорит, что должен был погибнуть вместе со своим самолетом… лишь бы не видеть… не видеть… – Она мотает головой, задыхаясь. – Не видеть! – отчаянно восклицает Агата, делая шаг назад.

Глубокий вдох. Ее взгляд застывает. Она высвобождает дрожащие пальцы из спутанных волос, опускает руки ниже, будто собираясь закрыть уши. Мгновение – и руки со скрюченными пальцами рассекают воздух, падая вниз, а лицо искажает страшная гримаса.