Потерянные слова

Сад Саннисайда казался меньше, чем зимой. Деревья покрылись зеленой листвой, а небо синей рекой текло от дома к живым изгородям. Были слышны грохот телег и стук копыт лошадей, тянувших трамвай по Банбери-роуд.

Я долго стояла под ясенем. Домой я приехала несколько недель назад, но лишь сейчас поняла, чего мне не хватало. Оксфорд согрел меня, как одеяло, и мне впервые за несколько месяцев дышалось легко.

С той минуты, как я приехала домой, мне больше всего хотелось попасть в Скрипторий, но, как только я приближалась к нему, в животе поднималась волна тошноты. Мне там не место. Я там мешала. Вот почему меня отправили так далеко, хотя Дитте и пыталась соблазнить приключениями и новыми возможностями. Я врала папе, что стала слишком взрослой для Скриптория, хотя мне было трудно притворяться.

Сегодня, за неделю до моего возвращения в Колдшилс, Скрипторий пустовал. Мистер Крейн уже давно не работал. Его уволили из-за многочисленных ошибок. Папа едва выдержал мой взгляд, когда рассказывал об этом. Он и доктор Мюррей отправились в Издательство, а другие сотрудники обедали на берегу реки. Неужели Скрипторий закрыт? Его никогда не запирали, но все могло измениться. В Колдшилсе закрывали все, чтобы мы не могли попасть внутрь. Я толкнула дверь Скриптория и услышала знакомый скрип петель.

Стоя на пороге, я заглянула внутрь. Сортировочный стол был завален книгами, листочками и гранками. Папин пиджак висел на спинке стула, а квадратная академическая шапочка доктора Мюррея лежала на полке за его письменным столом. Ячейки казались забитыми до отказа, но я знала, что в них все равно найдется место для новых листочков. Скрипторий не изменился, но чувство тошноты не уходило. Это я изменилась.

Я уже развернулась, чтобы уйти, но тут же заметила у двери стопку нераспечатанных писем. Почерк Дитте. Большой конверт, какой она обычно использует для деловой переписки. Не думая ни о чем, я схватила его и убежала.

На кухонной плите тушились яблоки, а миссис Баллард нигде не было видно. Я подержала конверт Дитте над паром от яблок, пока воск от печати не расплавился, и, перепрыгивая через две ступеньки, взлетела по лестнице в комнату Лиззи.

В конверте лежало четыре страницы гранок для слов hurly-burly и hurry-scurry[19]. К краям каждой страницы Дитте прикрепила примеры. На первом листе был приколот «рыжеволосый суматошный профессор из Шотландии». Интересно, понравится ли такой пример доктору Мюррею? Я стала читать правки Дитте в черновике, чтобы понять, как они могут улучшить цитату. По щекам потекли слезы. Мне захотелось увидеть ее и поговорить с ней. Она обещала приехать ко мне на Пасху, чтобы забрать меня к себе и отметить вместе мое пятнадцатилетие, но так и не приехала ни разу. Ведь это Дитте убедила папу отправить меня в Шотландию и сделала все, чтобы я сама захотела уехать.

Я вытерла слезы.

Лиззи вошла в комнату, испугав меня. Она увидела черновики Дитте, разложенные на полу.

— Эсме, что ты делаешь?

— Ничего, — ответила я.

— Эссимей, конечно, я не умею читать, но я прекрасно знаю, где должны находиться эти бумаги. Уж точно не в этой комнате, — сказала она.

Я ничего не ответила, и Лиззи опустилась напротив меня. Она поправилась, и ей было уже неудобно сидеть на полу.

— Эти бумажки отличаются от твоих обычных листочков, — сказала она, поднимая страницы.

— Это гранки, — пояснила я. — Так будут выглядеть слова в cловаре.

— Так ты заходила в Скриппи?

Пожав плечами, я забрала у нее черновики Дитте.

— Я не смогла. Я просто заглянула внутрь.

— Эссимей, нельзя больше брать слова из Скриппи. Ты это знаешь.

Я смотрела на клочок бумаги с почерком Дитте. Он был прикреплен к последней странице черновика.

— Лиззи, я не хочу возвращаться в школу.

— Тебе повезло, что у тебя вообще есть возможность учиться.

— Если бы ты училась в этой школе, ты бы поняла, как там ужасно.

— Мне кажется, что так думают все дети, которым давали столько же свободы, как тебе, — стала успокаивать меня Лиззи. — Здесь тебя некому учить, а ты слишком умна, чтобы бросать учебу. Потерпи немного, и потом ты сможешь делать все, что пожелаешь. Ты можешь стать учительницей, или писать книги по истории, как твоя мисс Томпсон, или работать над Словарем, как Хильда Мюррей. Ты слышала, что она теперь работает в Скриппи?

Нет, не слышала. Отъезд в Колдшилс отдалил меня от тех вещей, о которых я прежде мечтала. Когда Лиззи попыталась заглянуть мне в глаза, я отвела их в сторону. Она достала из-под кровати швейную коробку и шагнула к двери.

— Тебе нужно пообедать, — сказала она. — И нужно вернуть эти бумаги в Скриппи.

Она тихо закрыла за собой дверь.