Потерянные судьбы. Роман

Степанида догнала девушек и с испуганным видом стала расспрашивать дочь, что, дескать, случилось. Нюська оставила Глашку с матерью и вернулась на ферму.

Стеша довела дочь до хаты сама.

– Доча, как свечереет, дохтур придёть, – Стешка сидела на кровати и гладила дочь по плечу. – Лишь бы не хворь какая сурьёзная…

Стешка вспомнила о муже, который болел неизвестной болезнью. Тоска и страх потерять единственную дочь охватили женщину. Степанида вышла во двор, прошлась вдоль забора и остановилась у сарая. Она почувствовала, как внутри солнечного сплетения образовалась тяжесть. Дыхание перехватило. Стешка облокотилась о стенку сарая и сползла вниз.

– Боженька! Не взбирай мою Глашеньку! Молю тебя! – заплакала Степанида во весь голос. – Остави дочечку мене, як же я буду без моей кровиночки… Грех на мне! Грех, каюси! Усё от зависти моей чёрной! Усё от неё! Любое наказанье выдержу, только дочечку излечи!

Стешка сидела на земле и рыдала, хлестая себя по щекам. Потом подняла голову к небу и начала креститься, шевеля губами. Она от всего сердца молилась, стоя на коленях и читая «Отче наш».

Излив душу, Степанида встала, отряхнулась и медленно пошла в хату. Зашла в комнату, посмотрела на дочь. Глашка мирно спала, обняв подушку. Стешка улыбнулась дрожащими губами и решила сходить к знахарке Полине, чтобы та приготовила какое-нибудь снадобье для Глаши.

– Ой, девка… – протянула баба Поля, намешивая в плошке что-то. – Скока годков ей нынче?

– В декабре шестнадцать стукнеть, – удивилась вопросу Стешка.

– Вот шо я тебе скажу, Трофимова, – женщина отставила плошку и взглянула на Степаниду. – Видала я своими зыркалками, як твоя Глашка с Витькой Прошкиным по кустам скачуть… Ой, молва по всему хутору идёть, а ты как мать и не ведаешь.

– Шо? – у Степаниды вытянулось лицо. – Брешешь! Моя Глашка другая! Она…

– Сдаётси мене, тяжёлая она… – строгим голосом ответила знахарка. – Хоть лячи, хоть залячись, но признак верный.

– Не, погодь, баба Поля, ты спутала, верно, – лицо Стешки расплылось в улыбке. – Енто Нюська Грищенко… Правду говорю. Она ж замуж собраласи, якыя вертихвостка.

– Нюська – дрища, а Глашка – кровь с молоком, да и волосья у них разныя. Спутать твою девку не можно. Да и не только я енту парочку заприметила, свидетелей пруд пруди…

– Да як же енто? – схватилась Стешка за сердце. – Ой-ой…

Степанида от волнения забыла попрощаться и выбежала на улицу. Всю дорогу она бежала до самого дома, хватаясь за голову.

– Глашка! – влетела женщина в хату, не закрыв за собой дверь. – А ну, вставай!

Глаша открыла глаза, испугавшись крика. Над ней стояла мать с обозлённым видом.

– Як давненько ты с Прошкиным путаесси?

– Мам, ты чаво? – Глаша села на кровати, прикрываясь одеялом.

– Я туточки об Нюське пякуся, а у меня дочка подолом метёть? – Степанида встала в привычную позу и слегка наклонилась. – А ну, сказывай правду, распутница!

– Да какую правду ты хочешь? – не понимала Глаша.

– Брюхатая аль не? Говорь, как есть! Я ему, паскуднику, хату спалю начисто! Да я… я… Я к самому председателю!

Глаша опустила голову. Её глаза забегали, щёки налились румянцем. Девушка кусала губы от волнения и страха.

– Ну? Долго мене ждать? – не отставала Степанида.

– Да… – Глашка взглянула на мать испуганными глазами.

– Шо да? Ой-ой! – заголосила Стешка, хватаясь за грудь. – Стыдоба! Ну я ему чичас усё оторву начисто! Выродок треклятый! Ах, Прошкины, ну вы у мене попляшете!

– Прошкины? – Глаша подняла голову.

– А? – Степанида перестала кричать и заговорила тише. – Витька… Прошкин…

– Не он енто, наверное… – всхлипнула девушка.

– Да як же ж? А кто?

– Ванька…

– Шо за Ванька? – удивилась Стеша, опускаясь на кровать.

– Ильин… – Глаша накрыла голову одеялом и затряслась, оплакивая свою беду.

– Да ты шо? – схватилась Степанида за голову. – Шо ж ты наделала? Он же сын Кузьмы…

Степанида надумала идти к Кузьме Ильину, чтобы добиться справедливости, но, долго обдумывая, всё же решила не делать этого. Кузьма Прохорович – председатель колхоза, власть у него большая, так что не стоит кликать на себя беду. Да и доказать, что Глашка беременная от его сына, вряд ли удастся. Всё-таки, как сказала баба Полина, есть свидетели, что Глаша путалась с Витькой Прошкиным. Прослыть на весь хутор беспутницей – смерти подобно.

– Вот шо, девонька, – Стешка решила пристроить дочь. – Никогда и никому не трепайси, шо дитятко от Ваньки. Пущай Витькин будеть.

– Мам! – воскликнула Глаша. – Не нужон мне ребёнок!