Потерянные в прямом эфире

— Мне жаль, — искренне посочувствовал ей. И, не зная, как ещё скрыть своё смущение, выпустил притихшего щенка на кровать. Жужа тут же принялась обнюхивать Олесю, бодро так размахивая хвостом. Лесины пальцы осторожно погладили непропорционально длинные уши и собака тут же упала на спину, совершенно по-кошачьи подставив пузо. Всем своим видом говоря: «Гладьте меня, я разрешаю». 

Невольно фыркнул. Женщинам под этой крышей наглости было не занимать.

Пока Олеся развлекала таксу, я продолжал стоять посреди спальни и разглядывать своих нечаянных гостий. По-хорошему, нужно было идти спать и выкинуть из головы их обеих, но шанс разглядеть Лесю без всей её бравады, смущения и страха, казался более чем заманчивым. Растрёпанная после сна, она выглядела невыносимо своей, родной. В голову тут же полезла куча нелепых воспоминаний, как мы когда-то здесь с ней… Я вообще всегда заводился рядом с ней с полоборота. Причём абсолютно без разницы, что это было — возбуждение, гнев или радость. Она одна, не считая Сени, умела выбивать почву у меня из-под ног. Даже сейчас, спустя десяток лет.

Это злило, как если бы она обладала властью надо мной. Раздосадованный собственными реакциями, я бросил на неё взгляд исподлобья и велел крайне неприветливо:

— Спать пора. И так с вами провозился.

Она уставилась на меня растерянным взглядом, но замешательство не было долгим. Что-что, а держать марку она умела всегда. Резким движением откинув одеяло в сторону, она подскочила на ноги, при этом полностью игнорируя своё ранение.

— Ты прав, это было ошибкой...

Что именно, Олеся не уточнила, но я мысленно продолжил сам: «… приезжать сюда».

Она заметалась по комнате в поиске своих вещей, при этом сильно припадая на ногу, но присущее ей упрямство не позволяло остановиться и как-либо выказать слабость. Хотя ещё минуту назад всё было иначе.

— Подожди, я не это имел в виду.

— Это не это, в любом случае мне лучше уехать.

Схватив джинсы и свитер, она попыталась проскочить мимо меня, но я не дал, перехватив Олесю за талию. И да, это была бы не она, если бы даже с зашитой стопой не старалась лягнуть меня. Вышло комично. Взрослые же люди, а ведём себя ровно так же, как пятнадцать лет назад. Но я всё равно держал её крепко, и меня не покидало ощущение, что мы с ней выполняли какой-то древний ритуал, понятный только нам.

Леся вырывалась скорее по инерции, чем действительно пыталась высвободиться.

— Тебе уже тридцать, — в конце концов напомнил я ей, развеселившись от нашей глупости.

— А тебе — сорок! — упрекнула она меня в ответ. — И ты начал первый.

— Психанула ты.

— Претензии были твои.

Собирался сказать что-то ещё, но позабытая нами Жужа вдруг завыла с кровати.

— Цыц! — выдали мы хором.

Олеся крутанула головой, грозно сдвинув брови.

— Не кричи на ребёнка!

— Это я кричу?

— Ты!

Наш диалог всё больше напоминал театр абсурда, и, не сдержавшись, я захохотал в голос, не выпуская Олесю из своих объятий.

— Тихо ты, — потребовала она, явно тоже едва сдерживаясь от смеха. — Арсения разбудишь. Ещё подумает, что мы вконец того… крышей поехали.

— По-моему, он и так это знает, — и, не дожидаясь её дальнейшей реакции, подхватил на руки и, обогнув кровать, положил Олесю на то же место, где она спала. Пока я преодолевал несчастные два метра до кровати, Жужа начала скакать по постели, довольная тем, что хозяйку вернули обратно.

— Тебе нужно ногу беречь, —  спрятался я за очевидной заботой. — Попытайся уснуть, к утру должно стать легче.

Она послушно кивнула головой. Но когда я уже собрался уходить, Леся вдруг поймала меня за руку и попросила:

— Останься.

Просьба окончательно поставила меня в тупик. Беспомощно провёл рукой по затылку, не понимая, как реагировать. Да и сама Олеся молчала, не поясняя и не оправдываясь, будто давая возможность мне самому принять решение. И пусть это была просто просьба, без двойного дна и скрытых умыслов, я был уверен, что если останусь, то это окончательно всё изменит. Вряд ли после этого получится изображать безразличие, что столько лет я безуспешно пытался взрастить в себе.

Обречённо вздохнув, я опустился на соседнюю половину кровати.

— Почему ты возишься со мной? — словно прочитав мои мысли, спросила Олеся.

Тайно поблагодарив слабое освещение за полумрак, с деланным безразличием пожал плечами, но всё же признался:

— Вроде как не чужие друг другу люди.

— Даже после всего того, что было?

— Особенно после того, что было.

Она задумалась, а я наконец-то позволил себе лечь на постель. Жужа тут же подлетела к моему лицу, принявшись его обнюхивать. Олеся попыталась убрать собаку, но я перехватил её руку. Мне было интересно, что ещё учудит мелочь. Правда, тут же деланно поморщился, когда такса, лизнув меня в нос, улеглась между нашими руками, почти мгновенно провалившись в сон.

— Всем бы так, — тихо резюмировала Леся и тоже завозилась на кровати, подтянув колени к груди.

— Болит? — догадался я, кивнув на её ногу.

— Переживу.

Ну в этом я ничуть не сомневался, она всегда отличалась особой стойкостью, зачастую граничащей с безрассудством.

— И всё-таки подумай о таблетке.