Потерянные во времени (СИ)

Он присел к ней на краешек постели, приобнял, обжигая ледяными пальцами, сквозь тонкую ночную рубаху, её разгоряченное тело:

— Я опоздал: зачем ты вышла за простого, не обладающего даже крохой магии человека? Зачем родила ЕМУ сыновей?

В его глазах ей показалась… боль? Разве он может что-то чувствовать кроме самовлюбленности и эгоизма? Неужели, правда, может…?

Луизу охватили смешанные чувства, ей почему-то захотелось его пожалеть, приласкать, унять отчаяние…, но тот вдруг порывисто встал, зло прищурившись, продолжил:

— Что ты наделала, Лу? Что? Наши дети могли бы поравняться силой с Творцом, моими знаниями и твоей природной силой… ты не представляешь, на что они были бы способны!!! Так разрушить мои мечты… Эти мальчишки теперь ни на что не способны! Разве что тешить гордость и самолюбие твоего — дурака-мужа!

— Не смей! Эндж, не смей оскорблять моего любимого! Никогда! — не выдержала она и выкрикнула ему в лицо, о чем тут же пожалела. Ах, язык! Как часто ты являешься врагом. Женщина прикусила его до боли, осознавая, что сделала непростительную ошибку, ей надо было молчать, просто — промолчать…

— Любимого? Ах, да ты же никогда не любила меня…верно? Но это не помешает мне сейчас сделать с тобой, все, что захочу. Кто защитит тебя? Твой "любимый" — крепко спит, упившись вином…а я — здесь. И ты так близка…так осязаема…прекрасна…

Он подошел и нервно схватил её за руку, вырвал из тепла, прижал к себе. Запрокинув ей голову, впился своими сухими губами до боли, срывая поцелуй с её горячих губ.

Ей хватило сил, отбросить Энджа в противоположный угол комнаты и, пошатнувшись, опереться спиной о стену, ноги её почти не держали. Колдун потерял равновесие и упал на колени, резко поднялся, одним рывком встал напротив Луизы. Вряд ли он ожидал от нее сопротивления. Какое-то мгновение они сверлили друг друга взглядом.

Кто-то из малышей протяжно заплакал. Луиза почувствовала приток молока, видимо организм среагировал на голосок ребенка. Её рубашка прилипла к намокшей груди, Эндж уставился на темные пятнышки, образующиеся на ткани, и брезгливо отвернулся.

— Мне нужно покормить детей, — сказала дрожащим голосом Луиза. — Ты позволишь?

Он подернул плечами и, не оборачиваясь, отошел к окну.

— Корми.

Луиза по одному, не спеша перенесла детей на кровать, боялась уронить их из ослабших рук. Уютно устроившись, поднесла к груди, проснувшегося Лэнса. Малыша дважды уговаривать не пришлось. Он, сладко чмокая, принялся с усердием трапезничать. Капельки пота выступили на его лобике, Луиза улыбалась, прижимая к себе кроху. Генри спал, тихонько посапывая рядом.

— Как ты назвала его? — услышала она голос Энджа.

— Генри, — ответила женщина.

— Тот спит. Этого как назвала? — повторил он вопрос.

— Лэнс, — ответила Луиза, не почувствовав подвоха.

Малыш уже наелся и снова спал, уткнувшись в теплую материнскую грудь.

— Можно подержать? — она не смогла отказать его просьбе. Столько в его голосе было мольбы, что женщина уступила, нерешительно подала малыша в протянутые к нему руки Энджа. Он бережно взял, внимательно вглядываясь в детские черты.

— Лэнс. Твое сокровище. Вся сила Луны передана ему с рождения, не так ли? И как я мог забыть об этом!

Луиза напряглась, вслушиваясь в слова колдуна, пытаясь угадать его намерения.

Тот осторожно убрал прядки темных волосиков, оголяя правое ушко ребенка. Женщина поняла, что Эндж имел ввиду. Её сердце сжалось в плохом предчувствии.

— Как ты узнал?

— О, это было давно. Я как-то опоил твоего батюшку, подлив немного эликсира правды в его бокал с вином. Оказывается, таро могут иметь только одного наследника и, если рождается двойня, то только один малыш может получить дар своего клана. Ты назвала его Лэнсом — имя твоего клана — Луна, а сейчас я нашел еще одно доказательство — её символ, за правым ушком наследника. Дорогая, это подарок неба. А я уж было отчаялся, и собирался осквернить тебя и убить твоего мужа. Теперь я не причиню тебе вреда, не бойся. Теперь и у меня есть сын.

— Что ты задумал, Эндж? — женщина была в отчаянии. Он столько времени её мучил, она очень устала: словно сытый кот, забавляющийся с пойманной мышью: и есть не хочет, и отпустить не может, самолюбие не позволяет.

Эндж играл с ней в непонятную игру, смысл которой все время ускользал от Луизы.

— Я ухожу, и больше не потревожу твоего спокойствия. Пока, однажды, ты не попросишь меня вернуться. Мальчика я уношу с собой.

— Нет, Эндж, прошу тебя! Не надо, пожалуйста, умоляю!!! — заламывая руки, упрашивала она колдуна.

— Тсс! Спи! — приказал он шепотом, и сладкая дрема тут же окутала её, увела за собой, опутала сновидением.

Наутро только Луиза помнила о пропавшем сыне. На её расспросы, окружающие, переглядываясь между собой, пожимали плечами. Муж, обеспокоенный душевным состоянием супруги, пригласил лучшего в округе доктора, чтобы тот её осмотрел.