Потерянный альбом (СИ)

И вот я наконец продолжил путь; встречу назначили на 19:30, но, когда я взглянул на черные цифры на золотом фоне своей приборки, они уже показывали 20:01; прискорбно: я, по сути, и так навязывался тому, с кем хотел встретиться, и очень не хотел еще больше раздражать опозданием; но, когда мы созванивались, он показался приятным человеком, даже на редкость покладистым; поэтому я решил, что он подождет, хотя бы еще чуть-чуть: было ощущение, что он из тех, кто даже незнакомцам дает шанс — ужасно хорошее качество; и все же я знал, что надо поторопиться, так что нажал на газ и перешел в левый ряд, где набрал скорость и скоро дошел до 105 или 110 — на редкость радикально, по крайней мере для меня; затем я включил фары — обе, чтобы справиться с сумерками, сползающими по склонам холмов, и попросить «ниссан» впереди подвинуться с дороги — что он, к счастью, и сделал; но стоило включить фары мне, как зажег их и коричневый «седан», проезжающий мимо меня по встречной; наверное, не больше чем совпадение или реакция на незапланированную просьбу, но я пришел в восторг, потому что мне это напомнило, какие моменты я больше всего люблю в поездках по шоссе: я сейчас о тех случаях, когда едешь по межштатной дороге в ночи, когда стоит такая темень, что ты будто плывешь в бездну по практически бескоординатному пространству; конечно, какое-то освещение есть — молочная секреция приборной доски, размытый по краям натиск твоих фар, но они только усиливают чувство одиночества, изоляции; и вот ты на дороге, курсируешь по черному каньону ночи, когда как откуда ни возьмись в далеком небе начинает мерцать какой-то свет — и тут видишь, что он появился из-за доселе скрытого утеса или змеистых изгибов поворота; и тут, конечно, понимаешь, что это другая машина, другие люди, и тогда откидываешься и наблюдаешь, как огонек постепенно разгорается, понемногу превращается в пенистое облако рыжеватых гранул, затем — в нарастающую тучу сияющей пыли; и тут, пока едешь дальше, пенистое облако одновременно ширится и разгорается, одновременно становится более размытым и более направленным, и продолжает расти, и приближаться, и разгораться вплоть до того, что почти напоминает вулкан в момент перед чем-то крупным, когда — шлип — фары другой машины переключаются на жидковатый ближний свет, безопасный, обычный и рациональный; а потом, конечно, и сам приглушаешь фары и ждешь, пока вторая машина пройдет мимо; а когда она проходит и сменяется вжухом идеальной ночной черноты, тогда ты мановением расслабленной руки перещелкиваешься обратно на дальний свет и продолжаешь плыть вперед, видеть дальше; вот и все; но и не совсем все — ведь по ходу всего этого, хоть каждый шаг взаимодействия доведен практически до автоматизма, отчасти ты понимаешь, пусть и только подсознательно, что состоялось общение, имела место коммуникация, в какой-то степени хорошее событие; и с нетерпением ждешь, даже если и безотчетно, следующего такого же…

Когда я доехал до съезда 12, приборка показывала 20:26; я последовал по табличке в Элбридж, как мне и сказали, но вдоль этого непримечательного отрезка пути никакая забегаловка не встретилась, поэтому через несколько километров я повернул назад и сразу у межштатного шоссе нашел алюминиевый дом у дороги — надписанный неоном «У Тима», как мне и говорили; ошибочный поворот обошелся мне всего в семь-восемь минут, но я решил держать эту ошибку наготове, если придется объяснять опоздание; я заехал на стоянку и там среди припаркованных машин, трейлеров и фур увидел парня, облокотившегося на «тойоту», в трех автомобилях налево от небольшой входной двери забегаловки; высокого, длинноногого и худосочного, и руки он держал на бедрах так, что мог бы служить дорожным символом нетерпения; предполагалось, что мы встретимся у входа, но я не сомневался, что это он; а все из-за моего опоздания; припарковавшись, я подошел прямо к нему:

— Дейв? сказал я, не доходя несколько шагов;

— Добрый вечер, сказал он;

— Да уж, ответил я: метко подмечено…

Он стоял у машины, не двигаясь:

— Слушай, сказал я тогда: прости за время, но ко мне тут повадился заходить домовладелец и…

— Эй, сказал он и широко улыбнулся: я что, разве жалуюсь?..

И вот мы пожали руки и позволили улыбкам закрепить знакомство; Дейв оказался не только светлее кожей и выше, чем я ожидал, но и с исключительно неожиданным конским хвостом цвета апельсинового мороженого «Кримсикл», стекающим до самой его клетчатой рубашки; его джинсы знавали лучшие дни, а на шее у него висела золотая цепочка с каким-то украшением, напоминающим руну; я был так благодарен за добродушие Дейва, что тут же предложил угостить его ужином — и необязательно в этой дыре, где мы стояли, а где ему захочется; Дейв поблагодарил за предложение, но сказал, что, пока ждал, уже перехватил бутерброд и картошку фри и что картошка тут ничего, если я в настроении; но потом с сожалением прибавил, что в такой поздний час он уже подумывал ехать в другое место: его ждали на съемках в 20:45; Дейв, вспомнил я, называл себя видеооператором: