Потерянный бог

Подчинить своей воле змей оказалось намного сложнее, чем бесчувственный камень. Конечно, магии Земли из животных ближе именно всякие ползающие существа, но все же, не воспринимай их змеи, благодаря ритуалу, как Тартисов…

— Слушай, — проходя по открывшемуся в кишащей массе проходу, спросил, оборачиваясь к Ильмару, Ролан, — а ты узнал, что это за вид змей?

Тот как-то растерянно хмыкнул:

— Ну да, айсийские пустынки.

Ролан замер с поднятой ногой, потом медленно и очень осторожно поставил ее на место, где несколько мгновений назад торопливо разбежались в стороны две маленькие змейки. И молча пошел дальше. Да уж, этого Ильмару он так просто не забудет: пустынки, надо же! Одна из немногих местных разновидностей, от укуса которых элрави так и не смогли найти противоядия. А если бы одна из пустынок вцепилась в него, пока он пытался их уговорить?!!

— У тебя же талант к Земле, — сказал успокаивающим тоном Ильмар, — в прошлом году ты даже бешеных лисиц смог подчинить.

— Так то лисицы, — буркнул Ролан, — а то — самые ядовитые змеи этого мира!

— Вообще-то, укус куирских кобр действует в несколько раз быстрее, — «утешил» его брат.

Ролан пробормотал проклятье и ускорил шаг, стараясь не смотреть на змей, все также плетущих своими телами бесконечные узоры.

— Ты должен больше в себя верить, — наставительно произнес Ильмар. Ролан стиснул зубы, дождался, пока змеиное царство кончилось, после чего, развернувшись, резко ткнул умника в солнечное сплетение.

С трудом отдышавшись, Ильмар решил больше не радовать брата своими мудрыми высказываниями, и просто молча пошел впереди.

Разветвление, еще одно, еще, а вот — сразу пять: выбирай, какое больше нравится. Впрочем, Ильмар не колебался ни разу, словно между ним и непонятным источником протянулась невидимая нить. Несколько раз Ролан открывал рот, чтобы потребовать нормальных объяснений, и закрывал, не издав ни звука. По прошлому опыту он слишком хорошо знал, как бесполезно добиваться от Ильмара сейчас вменяемых речей. То ли брат сам в таких случаях не понимал, что делает, то ли еще что, но разговорить его было в несколько раз сложнее, чем утихомирить разозленную Иласэ, а это говорило знающему человеку о многом.

Выбираемые Ильмаром ходы вели их не только к западу, но и, как подсказывали Ролану все его чувства, все ниже под землю.

— Уже близко, — прошептал брат, оборачиваясь к Ролану, заговорив в первый раз после случая со змеями. — Нужно будет открыть стену, и, Ролан, — там, внутри, очень яркий свет.

— Хорошо, — отозвался старший Кэйрос, решив не спрашивать, откуда Ильмару это может быть известно. — Лучше бы твоему источнику не быть одной из ловушек Тартиса.

— Это не ловушка, — невозмутимо ответил брат, — я знаю.

* * *

Филиппе остановился, прислушиваясь: что-то было не так. С одной стороны, он мог бы поклясться, что много лет ни один чужак не проходил по этому ходу. Это место принадлежало Тартисам, и только люди их линии спускались сюда. С другой — в воздухе висело странное напряжение, как слабый запах страха. Почему страх? Кого может бояться Тартис в собственных владениях?

Лодерт сделал несколько шагов, потом вновь остановился, на всякий случай окружая себя вторым защитным слоем Силы в дополнение к тому, что носил обычно. Идти дальше ему отчего-то расхотелось.

Из темноты послышался знакомый тихий смех:

— Я же говорил, что врасплох нам его не застать.

Филиппе расслабился:

— Господин? Я не знал, что вы решили прибыть сегодня.

Каменная стена справа исчезла, снимая морок, и в проходе, шагах в десяти перед ним, оказались двое Темных. От потолка отлепилась крохотная искорка и разрослась в сияющую сферу, освещая коридор.

— Неплохо, Филиппе, совсем неплохо, — проговорил Повелитель, приветствуя подданного едва заметным кивком. Лодерт, как положено, низко поклонился. В отличии от Амадея Тартиса, Повелитель обычно не обращал внимания на соблюдение этикета, но Филиппе все равно неукоснительно следовал всем тонкостям правил поведения. Так ему казалось… правильным.

— Что ты искал в моем подземелье, Лодерт? — не очень дружелюбно осведомился у него Тартис.

Филиппе приподнял брови, переведя взгляд на хозяина домена:

— Я гулял, — ответил он само собой разумеющимся тоном. На лице Амадея появилось знакомое полупрезрительное выражение, как всегда, когда Лодерт говорил или делал что-то, подтверждающее слухи о его безумии. Впрочем, из этого вовсе не следовало, что Тартис поверил данным ему объяснениям. Можно было предположить, что уже этим утром на амулете Лодерта появится очередное ограничение, наложенное на доступ к подземельям.

А, неважно, Филиппе давно уже сделал копию амулета.

Потом Лодерт перевел взгляд на Повелителя и запоздало вспомнил, что тот чувствовал ложь безошибочно. Повелитель посмотрел на него насмешливо, произнес:

— Кстати, Филиппе, загляни в мои владения завтра, нам давно пора побеседовать.

Филиппе вновь низко склонил голову.

* * *

Свет оказался действительно очень ярким, даже слишком ярким. Ролан прикрыл глаза еще и ладонью, ожидая, пока в них утихнет резь. После кромешной тьмы подземелья источник сиял ярче солнца.