Потерянный Дрейт

Сандо, не веря в это, заплутал в мыслях и чувствах. В его сердце разбушевалась волна страха и удивления. Боясь открыто проявить свои эмоции, он просто смотрел на нас. Выражение его лица напоминало маску безразличия, сквозь которую он пытался все же рассмотреть, кто мы такие. Теперь я понял, кого он видит перед собой. Мой кулак сжался. Многочисленные чувства, заклокотавшие в душе за последние несколько дней, вырвались наружу. Вот теперь настал решительный момент. По его виду, Сандо старался скрыть свои чувства и эмоции, сохраняя свое неоднозначное отношение к нашим сверхспособностям. Он не решался обсудить это с нами напрямую, опасаясь, что его сомнения и опасения могут разрушить наши отношения. Вместо этого, он сказал.

— Уходите.

Мне стоило огромных усилий прийти в себя. Мне показалось, будто я услышал приказ и отдаю его сам себе, полностью разделяя его точку зрения. Выйдя из оцепенения, я услышал голос Анкретт.

— Сандо, ты серьезно? Что меняет то, что мы сверхлюди?

Сандо крикнул.

— Я сказал проваливайте! Потом поговорим.

Я чувствовал себя так, словно сквозь меня прошили множество игл. Мне захотелось дать Сандо в морду. Еще секунда — и я влепил бы ему. Его реакция не была для меня неожиданностью. Не сказав больше ни единого слова, он вышел из зала. До этого момента никто из нас не произнес ни звука. Вокруг нас стало очень тихо. Подумав, мы с Анкретт посмотрели друг на друга. Неожиданно в голове у Анкретт промелькнула мысль, которую она тут же озвучила.

— Так что по поводу той кассеты?

Я чувствовал, как мое сердце разрывается на части. Сандо, парень, в которого как ни странно был влюблен, не мог принять тот факт, что я был сверхчеловеком. Я знал, что мои способности пугают любого, но я не мог их контролировать. Я же не просил их, они просто были частью того, кем я был. Думаю, что Сандо сможет понять. Я сейчас не могу винить его за это. Но это все равно не уменьшало боль. Я резко почувствовал себя одиноким и изолированным. Я чувствовал себя уродцем, монстром. Я ненавидел свои способности, ненавижу то, кто я такой. Но я никак не мог этого изменить. Я сверхчеловек, и это никогда не изменится. Смотря на Анкретт и Секигучи, меньше всего хотелось видеть именно Секигучи, я предложил Анкретт.

— Идем ко мне.

Анкретт уверенно кивнула и мы направились к выходу, как Секигучи окликнула нас.

— Я тоже сверхчеловек.

Мы остановились. Анкретт вопросительно посмотрела в мою сторону.

— И чем ты этим добиваешься? — спросил я Секигучи, все также стоя к ней спиной.

— Вскоре вы все поймете.

Я ничего уже не понимал. Поэтому, сделав знак Анкретт следовать за собой, мы вышли из зала. Как только мы вышли, Секигучи связалась с Вагфозом.

— Вагфоз, готовься. Скоро все начнется.

Настоящее. Нью-Дрейт.

В сырой, тускло освещенной комнате Нью-Дрейта Грис была привязана к старому деревянному стулу, ее тело дрожало от страха и отчаяния. Напротив нее стоял Ти-Грийм, его глаза теперь сверкали злобой и властью. Сердце Грис бешено колотилось в груди, угрожая выпрыгнуть. Она изо всех сил пыталась выбраться, ее мышцы напрягались и болели. Но веревки, которыми ее связали, были крепкими, и ее усилия оказались тщетными. Грис стало страшно, она поняла, что ей придется сражаться за свою жизнь. Теперь к страху примешивалась ярость. Возможно, она никогда больше не увидит ребят из клана, но лучше умереть, сражаясь за свободу, чем дождаться, пока это произойдет. Гнев и возмущение кипели в ней. Она не собиралась подчиняться Ти-Грийму, этому жестокому и безжалостному человеку. Она была сильной, она выживет. Но страх начал проникать в ее разум. Ти-Грийм безжалостен и Грис знала, что он не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего. Слезы текли по ее лицу, смешиваясь с потом и грязью. Она не могла поверить, что это происходит с ней. Еще несколько часов назад она была свободна, жила своей жизнью. А теперь она была пленницей, находящейся во власти человека, который хотел ее сломить. Грис стиснула зубы, пытаясь подавить рыдания. Она не должна сдаваться. Она должна бороться. Она покачала головой, отказываясь смотреть на Ти-Грийм. Ее глаза были устремлены в пол, ее губы дрожали. Ти-Грийм сделал шаг к ней, его глаза сузились.

— Ты не можешь мне сопротивляться, Грис. — прорычал он.

— Ты моя, и ты сделаешь все, что я скажу.

Грис подняла подбородок, ее взгляд встретился с его.

— Никогда. — прошептала она.

Ти-Грийм рассмеялся, его смех прозвучал как лай гиены.

— Мы еще посмотрим. — сказал он.

— Ты сломаешься, Грис. И когда это произойдет, ты будешь умолять меня о милости.