Потерянный ключ (СИ)

Итачи мигом, едва весть услышал, схватил ключи и документы, не глядя сунул в карман и с твёрдым намерением силой отвести брата к наркологу сел за руль. При выезде из закрытого двора пришлось выйти и вручную открывать ворота, а потом закрывать их. Охранника на месте не оказалось, отлучился ни минуту или свободу почуял. Но самовольства никто не потерпит. Если не будет выполнять своих обязанностей – его за милую душу попрут и мгновенно посадят кого-нибудь другого. Итачи сунул руку в карман, проверял, не забыл ли деньги. В спешке собираться – всегда по пути обнаруживаются последствия спешки. Кошелёк тоже лежал там. Надо бы вытащить из кармана и хоть на переднее сиденье положить. По пути уже оценит, что взял, а о чём придётся жалеть.

Когда Итачи снова садился за руль, не удосужился назад посмотреть, мысли вообще в другом месте витали. А на дорожке остался лежать простенький металлический брелок в виде то ли хомяка, то ли медвежонка. На связке два ключа: от дома и гаража. Уже перед поворотом Итачи глянул в зеркальце заднего вида проверить, вернулся ли охранник, и заметил за решёткой забора приземистую рыжую собаку. Она словно вслед автомобилю смотрела, в глаза Итачи, лишь раз наклонилась и подобрала что-то с асфальта. Итачи интуитивно почуял в этом звере нечто неправильное. Пропорции не те. Знакомые, но не совсем собачьи. Когда он снова бросил взгляд назад, собаки уже не было.

Путешествие проходило в тишине. На ходу Итачи вытащил всё из кармана и принялся изучать его содержимое. Вроде всё на месте, только ключей нет. Он пошарил по сиденью рукой. Посмотрел, не забились ли они в стык от сиденья и спинки, на пол глянул. Он точно помнил, что положил их одними из первых. Паспорт мог забыть или деньги, потому что не всегда они нужны, когда за рулём, но не было ключей. Итачи хотел притормозить и подвести к обочине, чтобы получше поискать, как затрезвонил мобильник. Он мгновенно позабыл о брелке и схватился за телефон. Снова мама.

- Что, мам? – поспешно спросил он.

- Он успокоился, - ответила она. – Не могу до отца дозвониться. Наверно, снова весь день на совещании.

Совещания отца, особенно в командировках, отличались своей длительностью. Словно бы они с коллегами из других фирм во всех подробностях делились многолетним опытом, спорили, обсуждали и вносили новые предложения, потом тут же, не выходя из залов, пробовали эти предложения воплотить в жизнь. И всё это делалось при выключенной связи. Редко какое исключение могло заставить пожертвовать благом фирмы и отвлечь всё собрание единственным звонком. Папа только однажды так сделал, когда Саске кутил неделю. Фугаку в командировку – Саске к компании. Переживал за сына, коллег предупредил, а они навстречу пошли. Мама только раз ему позвонила и сообщила как можно короче, что пропажа сама явилась домой шатающейся походкой, после чего Итачи сам повёз его в больницу на капельницу. В тот раз брата чуть ли не откачивали. Пока лежал на койке, божился, что бросит, никогда больше на порог не пустит друзей, шваль всякую – так и сказал – и к ним не пойдёт. Но время успешно исправило его мнение, раскаяние обратило вспять. И через месяц Саске уже не помнил обещания, данного в порыве эмоций. В последствии орать начинал, если ему пытались напомнить. Мгновенно срывался и хлопал дверью, считая себя всеми преданным.

- Я уже еду, мам, - сообщил Итачи, - буду через полчаса, если не встану в пробку.

Умолчал, что мчался, как сумасшедший. В то же время телефон в руках держал. Знал, что технику безопасности нарушает, но не было времени думать о ней.

- Ты в клинику его отвезёшь? – догадалась мама.

- Давно должен был. Прости, мам, но я не могу молча наблюдать, как он бесится. Вдруг он на тебя руку поднимет. Папа не всегда бывает рядом.

- Давай подождём ещё немного.

- Чего ждать? Пока он сам себя не угробит?

- Один раз, Итачи. Дадим ему последний шанс. Он же держался почти месяц после твоего последнего визита.

- Ты говорила, он работать устроился до поступления, документы уже собрал и заявление оставил… - с сожалением Итачи чувствовал, как благополучие семьи ускользает сквозь пальцы.

- Он работал, - подтвердила мать, - до первой зарплаты.

Так всегда было. Саске нельзя было давать деньги в руки. Он быстро ощущал их лёгкость и мчался к товарищам, успешно помогающим ему торжественно шествовать к собственному концу.

- Нет, мам, - он покачал головой. – Всё, хватит. Я надеялся, он осознает, а у него воли никакой. Он же понимает, как закончит, если продолжать будет. Он не хочет умирать, я знаю. Надо просто помочь ему пересилить его болезнь.

- И поставить на учёт, - напомнила она.

- Если бы можно было по-другому. Но есть же ещё и частные клиники. И система взяток в ходу. Я постараюсь всё уладить без шума. Просто поверь мне.

Она долго молчала.

- Верю, Итачи.