Потерянный Ковчег Завета

— Иногда, эфенди, — говорил он, — нужно расслабиться и плыть по течению. Слишком умничать тоже не всегда хорошо. Нашему объективному миру свойственна простота, невинность, которую нужно понимать и принимать. У людей, обладающих интуицией, имеются такие внутренние приемники. Ты пасуешь перед трудностями. Есть одно французское стихотворение, там говорится что-то вроде «оu l’innocenсе perit c’est un crime de vivre»[34] — грешно жить там, где погибла невинность.

Давай так. Начнем с самого начала. Видишь Нил? Согласно гностикам, Египет стал колыбелью цивилизации благодаря животворным свойствам этой реки. Все ценное исходит из Египта, из Африки, и даже если оно отправляется за тридевять земель, все равно возвращается под крылышко своей духовной родины. Будь уверен: Ковчег появился на свет в Египте. И — можешь не сомневаться — в какой-то момент он вернулся к своим африканским корням. Если Ковчег спрятан за пределами Израиля, то самое ближайшее подходящее место — Египет. Правда, в коптских источниках — ни в устных, ни в письменных — нет ничего, что предполагало бы пребывание Ковчега в Египте. У нас просто нет соответствующих легенд. А вот Эфиопия — дело другое.

И Дауд начал крутить цепочку, пытливо глядя на меня.

— У наших эфиопских собратьев-коптов больше преданий о Ковчеге, чем хлеба в животах. Ковчег для них и вода, и пища, и жизнь. Ты послушай. Вот почему я считаю эфиопских коптов почти такими же, как египетские, — они, конечно, намного примитивнее нас, но почти такие же. Главой эфиопской коптской церкви больше тысячи шестисот лет был патриарх Александрийский, и он назначал эфиопских епископов. Тем не менее, хотя мы принадлежим к одной и той же коптской церкви и имеем весьма схожие обычаи, легенды о Ковчеге очень популярны в Эфиопии, но напрочь отсутствуют в Египте.

Дауд бросил на меня торжествующий взгляд.

— У нас точно такой же маленький алтарь, называемый макта, — это не что иное, как небольшой деревянный ящичек, в котором находятся потир и вино для причащения.

Наш священник объяснял это так: в иудейском Ковчеге хранились Скрижали Завета — соглашения с Богом, а в нашем христианском символическом Ковчеге хранится Христова кровь — символ нашего соглашения с Богом, символ Нового Завета. Макта — прообраз так называемого Ковчега, который можно увидеть на алтарях в Эфиопии. На этом сходство и кончается. Предание о Ковчеге имеет в религии и истории Эфиопии первостепенную важность. Я назвал бы его наивным поверьем, запечатлевшимся в памяти, любимым и народом, и церковью. Дыма без огня не бывает. Раз в Эфиопии живут такие легенды — значит, там наша следующая остановка.

8 ЛЕГЕНДА О ЦАРИЦЕ САВСКОЙ

Эфиопия для меня в первую очередь — всеобщий голод. Впервые я познакомился с Эфиопией и эфиопами десять лет назад, в 1984 году. За свою жизнь я успел понять, что не всегда можно различить шорох крыльев истории. Важнейшие события происходят, когда их меньше всего ожидаешь.

Я попал тогда в Эфиопию нелегальным путем, перейдя границу Судана, чтобы встретиться с еврейскими беженцами, которые, спасаясь от голода, пробирались к суданской границе. Меня сопровождал эфиоп-христианин по имени Давит, молодой и хорошо образованный. Он показал мне пути, по которым эфиопские евреи-фалаша шли к границе. В первый день я встретил у границы десятки беженцев. Они рассказывали о том, как на них нападали, избивали или насиловали бандиты, как в них стреляли и правительственные войска, и повстанцы. Они рассказывали, как тысячи лет назад, во времена Соломона и царицы Савской, их предки пришли в Эфиопию из Израиля, неся с собой Ковчег Завета. Теперь они возвращаются в Израиль. Но без Ковчега.

На следующий день мы прошагали около пяти миль и не встретили ни одного беженца. Когда наступил вечер, над нами пролетел эфиопский военный вертолет. Давит толкнул меня на землю, под куст. Мы хорошенько спрятались, и он объяснил: «Если нас заметят — убьют. Подумают, что мы — фалаша. В Эфиопии их ненавидят. Фалаша состоят в союзе с вражескими сионистскими силами. Они буда — оборотни — и приносят несчастье. Они знают кузнечное дело — говорят, они сделали гвозди, которыми прибивали к кресту Спасителя».

Потом мы шли ночью, а спали днем под деревьями. Повстречали двоих беженцев, пробиравшихся с гор к суданской границе, но они были сильно избиты и слишком напуганы, чтобы с нами разговаривать.

Возвратившись в Судан, я застал начало израильской спасательной операции по вывозу фалаша из ужасных зловонных лагерей у границы. Об этой известной операции Моссада «Моисей» я позже написал книгу. Заключалась операция — тогда секретная — в эвакуации голодающих в лагерях эфиопских евреев на новую родину, в Израиль.

Вернувшись в Лондон, к преподавательской деятельности, я продолжал размышлять о версии Дауда — что Ковчег могли вывезти в Эфиопию.