Потерянный осколок

— Ты не любишь меня, я знаю, — сглатывая тугой комок в горле, прошептала обреченно жрица, — не путай меня еще больше. Я не хочу мучиться содеянным, как не хочу сожалеть о несовершенном. Я в тупике и дверь захлопнулась позади. Как бы я не хотела, но ключ давно потерян в глубине моих сомнений и твоей удушающей безответности. Не дуй на угли моих чувств, они скоро истлеют, не тревожь их дуновением своей благосклонности. Ты рискуешь не потушить разгоревшееся пламя. Оно выжжет меня и испепелит все нити связывающие нас. Не хочу стать монстром.

— Не станешь. Ты мое спасение из серого и бездушного существования. Ты учишь меня чувствовать. То, что убил во мне отец и вождь племени Кашир. Ты оживляешь мою душу. Я верю, что любовь придет ко мне, ведь ты даришь ее мне бескорыстно. Она спасет меня.

— Или проклянет обоих, — тихо шепнул голос, но не был услышан.

— Пойдем, Дана.

Имя! Это мое имя! Внутри все сжалось, очертания воспоминаний поплыли, сливаясь в непонятное нечто. Уже выныривая из памяти мага, до меня долетели слова, того, прошлого воина, что хотел любить, но не мог.

— Я поклянусь пред небом и землей, пред жизнью и смертью, что ты моя. Моя, до заката мира. Моя жена.

***

Я резко открыла глаза. Тусклое голубое свечение и звезды, заглядывающие сквозь узоры плетеной крыши. Еще не рассвело. Мысли путаются. Где я? Я у Сапфировых ив. Осмотревшись, поняла, что все еще спят.

Снаружи тихо и спокойно. Щебечут птицы, взывая к приближающемуся светилу. А меня пробивает мелкая дрожь. Кто была та жрица? Почему Ласкан и Тариван были там? Они же впервые встретились в прошлом лунном месяце, как и я с ними. Это не имеет смысла, это просто сон, навеянный переживаниями. Да, так и есть. Обмен чистым сознанием не проходит бесследно. Ведь…

Мои мысли на тему: «Ведь это не могла быть я!» прервали голоса, идущие откуда-то снизу. Стараясь бесшумно ступать, я подошла к выходу и свесилась с небольшой площадки перед домом. Там стояла Иба, но ее собеседника я не видела, зато отчетливо слышала.

— Ты не можешь меня осуждать, — звенящий мужской шепот. Интересно чей?

— Зачем, хранитель? Ты пытался убрать свое безумие? — и тишина, неужели меня обнаружили.

Быстренько залезла назад на площадку. Постой-ка, хранитель?!

— Вижу, что права. Но ритуал прошел не так, как было задумано. Ты избавился от ненавистной тебе части, но цена слишком высока, не так ли? — кажется, пронесло.

— Круг был неполным, моя ошибка.

Горгулья разорви! Это Тар!

— Или все же не твоя? — подозрительно осведомилась дриада.

— Есть разница?

— Есть, хранитель, и большая. Ваша магия разнится, как и ваш разум. Пока ты не примиришься сам с собой, ничего не изменится.

Скрип веток. Темень, она поднимается.

— Да, хранитель! Береги скорбящую. Она последняя в этом мире. Нельзя дать ей уйти за край. Помни мои слова.

Вот теперь я окончательно запуталась и в то же время кое-что прояснилось. Я знала, что он хочет избавиться от моего Ванюши, но то, что воин начал действовать, для меня шок. Этого нельзя допустить, я скорее помогу Малышу запихать маньяка на задворки его сознания, чем молча буду наблюдать за тем, как маг кромсает свое второе «я».

— Скорбящая…

А-а-а-а! Спалилась! Вот нельзя было выворачивать свой мозг наизнанку, скрывшись с места преступления. Ой и дура!

— Э-э-э… хранительница рощи, — и глупая улыбка на лице.

— Это не должно было достигнуть твоих ушей, но таково решение вождя.

Она даже не расстроилась. Странные они, дриады.

— Почему вождя?

— Он мог сказать мне о твоем присутствии, но не стал, значит, так надо.

Какая безоговорочная вера в исполина.

— Скорбящая, окажи нам честь.

— С удовольствием, — воодушевилась я сменой темы разговора, — а какую?

— Спой нерожденной.

— О! Но она же не умерла, точнее, и не родилась, чтоб умереть.

— Дух ее блуждает в междумирье. Она и не жива, и не мертва. Покажи нерожденной путь в вечный сон или проводи на перерождение в других мирах. Мы, духи деревьев, хранители рощи, просим тебя, плакальщица.

И Иба преклонила колено, как и соскочившие откуда-то сверху дриады. Вместе с ними еще ниже склонились и так свисающие ветки.

— Хранительница Иба, я не могу вам помочь. Я утратила возможность скорбеть по умершим песней. Я сожалею. Но, возможно, сможет феникс.

— Фениксы — хранители истории, они не имеют твоих сил, — не поднимая головы, объяснила, как маленькой девочке.

— Я тоже не имею своих сил! — я обиделась на снисходительный тон. Как будто я не в курсе, что фениксы не банши.

— Спой, скорбящая. Просто пой от души, как делаешь это всегда.

— Ну ладно.

Я, конечно, не сильно верила, что что-то получится, но раз меня так просят. Да еще и от их преклонения как-то не по себе. За последствия не отвечаю. У меня в своем теле слуха ноль, как и голоса, а в чужом и подавно оглушу всех и заставлю истекать кровью из ушей.

Я глубоко вдохнула, закрыв глаза, и стала тянуться к блуждающему духу. Весь мир утратил краски, все звуки стихли, я погрузилась в вязкое небытие.

— Где ты, нерожденная? Приди на мой зов. Я помогу тебе. Иди.