Потерянный Рай

Они перебросились парой слов на местном языке, Вано повели в зал слушания по его делу.

Он успел обернуться и кинуть обреченный взгляд на болеющих за него родителей и подругу. В ответ последовали улыбки шестидесятилетнего отца, умиление матери, а также колебание сильно сжатого нежного кулачка Керол в знак солидарности с ним и напутствия бодрой выдержки, одного из важных испытаний и экзамена своей новой заморской жизни.

– Ху из Вано? – встретил его голос молодой женщины в форме юридического ведомства в прихожей перед залом совещаний.

– Ай эм Вано, – последовал ответ, – вот и мой английский пригодился, – с радостью подумал Вано.

– Плиз фолоу ми, – попросила девушка в штатском, – май нейм из Агнета анд ай эм вил би йё транслейтор, – пояснила она. – Вы поняли? – добавила она на ломанном русском языке.

– Ес, ай эм андестенд, – во как, оказывается столько я знаю на английском, – обрадовался Вано.

– Не утруждайтесь, с переводом я вам помогу, – пояснила Агнета, заметив языковые трудности своего клиента, – единственное, о чем я попрошу Вас, не торопиться с ответами и хорошо задумывайтесь над каждым вопросом, членов эмиграционной комиссии.

– Окей, окей, – согласился Вано, не желая упускать музу своего английского.

В зале заседаний их ожидали члены специальной эмиграционной комиссии, активно занятыми записями в своих журналах.

– Батюшки, какие же все трое серьезные и солидные, – мелькнула в голове Вано мысль.

Все трое членов комиссии были мужчинами солидного возраста, вынаряженными в специальные черные смокинги и белые рубашки с черными бантиками.

Перед каждым из них на длинном прямоугольном столе стояли ноутбуки, бутылки с минеральной водой и местной подслащенной газировкой.

Каждый из них был также оснащен специальными журналами, в которых они вели свои скрупулёзные записи.

– Привет, очкарики, – поприветствовал их Вано молча, – встаньте же, суд идет.

Все больше и больше юморных волн накрывали душу Вано.

– Пожалуйста, присаживайтесь вон там, – указал в ответ главный – председатель комиссии, сидящий в центре, на английском языке.

Вся беседа между обеими сторонами проходила на английском языке и только для Вано переводилась на русском.

– Вот и русский мой тоже пригодился, – с гордостью заметил про себя Вано. – Любой язык любого народа мира бессмертен, а тем более уж и такие распространенные, как русский, английский и другие языки.

– Итак, мистер Вано, – обратился к нему председательствующий член комиссии, – мы сегодня рассматриваем ваше прошение о праве проживания в нашей стране.

– Ес оф кос! – съехидничал Вано в ответ, все чаще прибегая к себе на подмогу чувство юмора.

– Тсс, – попросила его Агнета быть более сдержанным и приложила указательный палец к губам.

– Хорошо, мистер Вано, не могли бы вы прежде коротко рассказать о себе, – попросил его второй член комиссии.

– Базара нет, в чем вопрос, сейчас же, – не замедлил с ответом Вано, в отличие от Агнеты, которая не сразу поняла, к чему тут было произнесено им слово – базар, но вскоре с честью и достоинством справилась и с этим казусом.

Вано на мгновение закрыл глаза, и перед ним за считанные секунды пролетела вся его жизнь, чуть ли не с самого рождения и до этих минут.

Он вспомнил вдруг рассказ одного своего друга, вернувшегося с ранением с войны, о том, что будучи серьезно раненым и на грани смерти, вся его жизнь мысленно, за считанные минуты пролетела перед его глазами. Минуты борьбы между жизнью и смертью.

Словно и для Вано, как он представил сейчас, этот его своеобразный экзамен был войной между жизнью и смертью.

– Родился в семье служащих, родители мои трудились всю свою жизнь и сейчас получают в моей стране нищенскую пенсию.

– Начало впечатляющее, – заметил третий член комиссии, снимая свои очки и аккуратно укладывая их на бархатную скатерть зеленого цвета своего рабочего стола.

– Дальше еще хлеще, – продолжил Вано, взбодренный похвалой члена комиссии.

– Мы и не сомневаемся в этом, – подтвердил тот же голос члена комиссии.

Председательствующий взглядом попросил о корректности проведения заседания, на что последовало моргание глаз в знак согласия от его коллеги.

– Признаюсь, что в школе меня учеба не особенно-то радовала, – продолжил Вано, – но то, что мне нравилось, я этим овладевал лучше всех.

– Например, что вам нравилось в школе? – поинтересовался второй член комиссии.

– Игра в футбол, – без обдумывая бросил Вано в ответ и, заметив удивленные взгляды друг на друга членов комиссии, добавил скоро в ответ, – конечно же, на переменах, между уроками.

– И какого же вы успеха добились на этом своем спортивном поприще? – поинтересовался председательствующий.

– Стал чемпионом страны вместе с моей командой, среди юниоров, – с гордостью произнес Вано.

– И как долго вы продолжали играть?

– До серьезной травмы колена, полученной сразу после первого же моего чемпионского матча, – пояснил Вано.

В его сознании всплыла параллельная линия его прошлой жизни, наряду с той, эпизоды из которой он представлял сейчас членам комиссии.