Потерянный рай

На памяти Эйвена ещё не было случая, чтобы «Повелитель ветров», как уважительно называли старца сородичи, ошибся. Но он был так стар, что даже передвигался с большим трудом и почти ничего не видел, а сверхчувствительное восприятие десятков физических факторов в их сложнейшей взаимосвязи и мгновенное вычисление динамики развития атмосферных процессов требовали не только особого дара, довольно редкого на всём побережье континента, но и предельного напряжения всех жизненных сил и концентрации энергии в особых центрах восприятия. Далеко не каждый из молодых и зрелых мужчин общины, наделённых каким-либо «даром богов», владел им в полной мере, а ведь Гетен был также стар ещё, когда Эйвен только появился на свет шестнадцать лет назад. И всё же сомневаться в точности прогноза «Повелителя ветров» Эйвена заставлял не возраст старца, а нечто, скрывающееся в нём самом. Ещё на рассвете, выходя в море, он почувствовал смутное, но сильное беспокойство. Нет, даже не беспокойство, а словно предчувствие чего-то невероятного и грозного, неосознанного и не поддающегося описанию, хотя ничто вокруг не указывало на какую-либо опасность. Напротив, все сородичи, вышедшие провожать рыбаков на промысел, включая мать Эйвена – Велину, бабушку Айру, «Хранителя знаний» – мудрейшего Тэсиса и почти всех «просветлённых» общины, были совершенно спокойны и улыбчивы, а уж кто-нибудь из них обязательно должен был почувствовать угрозу, если бы она реально существовала. И всё же нервный озноб, сотрясший тело, когда Эйвен отчалил от причала, не предвещал ничего хорошего.

«Неужели, я один ощутил ЭТО? – подумал Эйвен, не в силах подобрать правильного определения своим ощущениям, очень неясным, но однозначно сигнализирующим о грядущих тяжких испытаниях. – Нет, это невозможно! Кто-нибудь, наверняка, почувствовал бы то же самое. Может, это просто игра моей психики, и тревога ложная? Да и какая угроза может быть от штиля? Просто неудобство, и только… Но ведь может внезапно налететь шквал или смерч! Такое бывает, хотя и редко…»

Бросив подозрительный взгляд на барометр, Эйвен отверг и это предположение. Гадать же о природе скрытой за гранью понимания угрозы не имело смысла, если даже она и существовала не только в сфере иллюзорного воображения.

– Всё свершается по воле Творца, – почтительно прошептал Эйвен, досадуя на собственную мнительность.

Посторонние мысли мешали сосредоточиться на ответственной работе разведчика, и он просто заблокировал свой мозг от проникновения в него недостоверной информации из сферы сознания. Мать научила его этому приёму ещё в детстве, но пользоваться им приходилось не часто, а лишь в тех случаях, когда требовалось полностью сконцентрироваться на главном, жизненно важном. Сейчас же ему нужно было предельное внимание, чтобы отыскать крупный косяк рыбы и направить его прямо в сети рыболовецкой флотилии, плывущей вслед за ним и Айрисом.

Эйвен снова отыскал взглядом флип друга, который успел заметно приблизиться и теперь скользил по волнам, всего лишь на несколько корпусов отставая от судёнышка Эйвена. В этом не было ничего удивительного. В отличие от его собственного флипа, построенного по старинным чертежам и без всяких технологических изысков, флип Айриса имел ряд усовершенствований, позаимствованных у "Мастеров". Наверняка, Айрис воспользовался одним из них. Скорее всего, друг, в тайне от него, оснастил корпус своей лодки виброобшивкой, значительно уменьшающей сопротивление движению судна, поскольку ветроловушки и корпуса обоих флипов по своим размерностям и обводам ничем не отличались друг от друга. Разгадав уловку друга, Эйвен улыбнулся. У него в запасе тоже были кое-какие козыри, и исход из их негласного соревнования мог склониться и в его пользу.

На всякий случай, проверив курс по солнцу и компасу, Эйвен зафиксировал штурвал и быстро перебрался на нос судна. Вскоре лёгкая гибкая мачта из бамбука была закреплена в гнезде палубы, а растяжки натянуты, как струны. Осталось только поднять парус, хранящийся в специальном отсеке рядом с мачтой. Открыв крышку люка, Эйвен вытянул полотнище и принялся крепить его к бегущему такелажу. Работал он сноровисто и быстро, легко управляясь с древней оснасткой, давно вышедшей из употребления на всём известном побережье.