Потерянный рай

слабым, О падший Херувим! Но знай, к Добру Стремиться мы не станем с этих пор. Мы будем счастливы, творя лишь Зло, Его державной воле вопреки. И если Провидением своим Он в нашем Зле зерно Добра взрастит, Мы извратить должны благой исход, В Его Добре источник Зла сыскав. Успехом нашим будет не однажды Он опечален; верю, что не раз Мы волю сокровенную Его Собьем с пути, от цели отведя... Но глянь! Свирепый Мститель отозвал К вратам Небес карателей своих. Палящий ураган и серный град, Нас бичевавшие, когда с вершин Мы падали в клокочущий огонь, Иссякли. Молниями окрыленный И гневом яростным, разящий гром Опустошил, как видно, свой колчан, Стихая постепенно, и уже Не так бушует. Упустить нельзя Счастливую возможность, что оставил В насмешку или злобу утолив, Противник нам. Вот голый, гиблый край, Обитель скорби, где чуть-чуть сквозит, Мигая мертвым светом в темноте, Трепещущее пламя. Тут найдем Убежище от вздыбленных валов И отдых, если здесь он существует, Вновь соберем разбитые войска, Обсудим, как нам больше досадить Противнику и справиться с бедой, В надежде - силу или, наконец, В отчаянье - решимость почерпнуть!" Так молвил Сатана. Приподнял он Над бездной голову; его глаза Метали искры; плыло позади Чудовищное тело, по длине Титанам равное иль Земнородным Врагам Юпитера! Как Бриарей, Сын Посейдона, или как Тифон, В пещере обитавший, возле Тарса, Как великан морей - Левиафан, Когда вблизи Норвежских берегов Он спит, а запоздавший рулевой, Приняв его за остров, меж чешуй Кидает якорь, защитив ладью От ветра, и стоит, пока заря Не усмехнется морю поутру,Так Архивраг разлегся на волнах, Прикованный к пучине. Никогда Он головой не мог бы шевельнуть Без попущенья свыше. Провиденье Дало ему простор для темных дел И новых преступлений, дабы сам Проклятье на себя он вновь навлек, Терзался, видя, что любое Зло Во благо бесконечное, в Добро Преображается, что род людской, Им соблазненный, будет пощажен По милости великой, но втройне Обрушится возмездье на Врага. Огромный, он воспрянул из огня, Два серных вала отогнав назад; Их взвихренные гребни, раскатись, Образовали пропасть, но пловец На крыльях в сумеречный воздух взмыл, Принявший непривычно тяжкий груз, И к суше долетел, когда назвать Возможно сушей - отверделый жар, Тогда как жидкий жар в пучине тлел. Такой же почва принимает цвет, Когда подземный шторм срывает холм С вершин Пелора, или ребра скал Гремящей Этны, чье полно нутро Огнеопасных, взрывчатых веществ, И при посредстве минеральных сил, Наружу извергаемых из недр Воспламененными, а позади, Дымясь и тлея, остается дно Смердящее. Вот что пятой проклятой Нащупал Враг! Соратник - вслед за ним. Тщеславно ликовали гордецы. Сочтя, что от Стигийских вод спаслись Они, как боги,- собственной своей Вновь обретенной силой, наотрез Произволенье Неба отрицая.

"- На эту ли юдоль сменили мы,Архангел падший молвил,- Небеса И свет Небес на тьму? Да будет так! Он всемогущ, а мощь всегда права. Подальше от Него! Он выше нас Не разумом, но силой; в остальном Мы равные. Прощай, блаженный край! Привет тебе, зловещий мир! Привет, Геенна запредельная! Прими Хозяина, чей дух не устрашат Ни время, ни пространство. Он в себе Обрел свое пространство и создать В себе из Рая - Ад и Рай из Ада Он может. Где б я ни был, все равно Собой останусь,- в этом не слабей Того, кто громом первенство снискал. Здесь мы свободны. Здесь не создал Он Завидный край; Он не изгонит нас Из этих мест. Здесь наша власть прочна, И мне сдается, даже в бездне власть Достойная награда. Лучше быть Владыкой Ада, чем слугою Неба! Но почему же преданных друзей, Собратьев по беде, простертых здесь, В забвенном озере, мы не зовем Приют наш скорбный разделить и, вновь Объединясь, разведать: что еще Мы в силах у Небес отвоевать И что осталось нам в Аду утратить?"

Так молвил Сатана, и Вельзевул Ответствовал: "- О Вождь отважных войск, Воистину, лишь Всемогущий мог Их разгромить! Пусть голос твой опять Раздастся, как незыблемый залог Надежды, ободрявшей часто нас Среди опасностей и страха! Пусть Он прозвучит как боевой сигнал И мужество соратникам вернет, Низринутым в пылающую топь, Беспамятно недвижным, оглушенным Паденьем с непомерной вышины!"