Потерянный родственник

Силы его были уже на исходе. Перфилов с наслаждением бы целовал сейчас своим палачам подошвы, ползал бы у них в ногах, но ничего этого он сделать не мог, а слов они не понимали. Положение было безвыходное. Его неведение принимали за упорство и выколачивали это упорство с усердием машины. Вся беда была в том, что это ни к чему не вело.

Через некоторое время, однако, мучители взяли передышку. Перфилов долго сплевывал кровяные сгустки, набившиеся в рот, а потом безо всякой надежды просипел всю ту же песню:

– Может, скажете все-таки, в чем дело, мужики?

Он не ждал ответа, но в темноте вдруг сказали:

– Ну, я скажу – тебе легче будет? Будто сам не знаешь!

– Да не знаю я! – тоскливо отозвался Перфилов. – Два часа вам об этом долблю. Не знаю я, чего вы от меня хотите!

– Ты снимки делал? – насмешливо спросили его. – Делал. А где аппарат?

У Перфилова похолодело в груди. Значит, он что-то заснял, когда находился в своем безумном загуле! Он еще находил силы и время для практики! Можно себя поздравить. Только бы теперь вспомнить, что он заснял и где. А заодно куда делся фотоаппарат, который, как теперь выяснилось, ищут эти серьезные люди. Что-то забрезжило в памяти Перфилова, шевельнулось какое-то смутное воспоминание, но тут же и исчезло. Ему стало тошно – разве объяснишь этим идиотам, что существует такое понятие, как алкогольная амнезия? Только и остается утешаться тем фактом, что теперь ему известен предмет их вожделений. Толку от этого мало, но кое-какие выгоды из своего знания он может извлечь. По крайней мере, он может надеяться, что его не убьют до тех пор, пока не узнают, где фотоаппарат. Можно будет поводить их за нос. Совсем здорово было бы подать о себе весточку на волю. Теперь-то Перфилов по-настоящему оценил всю глупость своего поступка, когда он сбежал от Гурова. Сейчас-то Гуров был его единственной надеждой. Если Гуров ищет его, у него есть шанс – говорят, Гуров находит все, что ищет.

Но пока что Гуров был далеко, а то, что происходило рядом, настраивало на траурные мысли. Молчание Перфилова очень не понравилось его тюремщикам.

– Чего притих? – спросили его. – Думаешь, что соврать?

– Нет, – безнадежно сказал Перфилов. – Я просто не помню, где фотоаппарат, честно! Я же в запое был, мужики. Я что по пьянке делал, ни хрена не помню. Поймите же меня, мужики! Ведь с вами то же самое могло быть!

– Ты нас с собой не равняй, свинья! – презрительно оборвали его. – И вот что еще имей в виду – у нас твоя записная книжка. Там все твои знакомые записаны. Сам не скажешь, у кого фотоаппарат, – обойдем всех и всех вырежем. Поэтому думай быстрее!

Перфилов на минуту лишился дара речи – ему стало все ясно. Он умудрился потерять записную книжку! Ничего удивительного, что его с такой легкостью находили везде, куда бы он ни прятался. Наверное, он потерял ее тогда – во время ночной погони по кривым переулкам. Это было ужасно. Эти негодяи действительно были способны прикончить всех его знакомых – у Перфилова уже был шанс в этом убедиться. Правда, в записной книжке были записаны далеко не все его знакомые, но что это меняло? Если бандиты убьют еще хотя бы одного человека – как ему жить дальше? При условии, конечно, что ему предоставят такую возможность. Но Перфилов не обольщался – если для них опасен фотоснимок, значит, опасен и он сам. Его ни в коем случае не оставят в живых.

– Молчит? – спросил новый голос. – А ну, давай-ка теперь я…

И тут Перфилова вдруг осенило – у него еще оставался шанс на спасение – ненадежный, почти призрачный, но шанс. Утопающий, как известно, хватается за соломинку.

– Я вспомнил, где оставил фотоаппарат, – сказал Перфилов.

Глава 11

В маленькой булочной волшебно пахло свежим хлебом и карамелью. Такой насыщенный сладкий запах Гурову приходилось вдыхать лишь в булочных своего далекого детства, когда румяная теплая буханка казалась заманчивым и роскошным лакомством. Наверное, эти воспоминания немножко были иллюзией, и Гуров слегка улыбнулся своим мыслям.

Но людей, работавших в этой булочной, иллюзии вряд ли интересовали. Наверное, им приходилось порядком вкалывать, чтобы удержаться на плаву. Конечно, хлеб нужен в любые времена и, по идее, должен всегда приносить доход тому, кто им торгует. Но Гуров слишком хорошо знал, какие бюрократические рогатки расставлены на пути мелкого предпринимателя. Пока их обойдешь, с тебя сойдет не семь, а семьдесят семь потов. Гуров всегда испытывал уважение к людям, взявшимся за такое непростое дело.

К женщине же, стоявшей за прилавком, Гуров с первого взгляда проникся еще и симпатией. У нее было милое простое лицо и приятная, слегка усталая улыбка. Вряд ли можно было назвать ее красавицей, но было в чертах ее лица нечто такое, что придавало ей особое очарование. Безо всяких сомнений, это была сама хозяйка. Гуров нисколько не сомневался, что такой легкомысленный человек, как Перфилов, наверняка мог положить на нее глаз.

Но, как сыщик, он был обязан убедиться, что не ошибся. Гуров улыбнулся женщине и наклонился к прилавку.