Потерянный родственник

– Ну, как бы то ни было, – упрямо заявил Крячко, – помочь ему мы не в состоянии. Одного мы вообще упустили. Второй – мертвый, а мертвые, как правило, молчат. Придется Перфилову как-то по-другому разбираться со своими… Не знаю, как сказать – должники они его или кредиторы?

– Этого я тоже не знаю, – ответил Гуров. – Но догадываюсь, что это какая-то строго организованная группа, которую Перфилов случайно заснял за чем-то предосудительным. Это называется дразнить гусей. Теперь его поймали и держат где-то взаперти – до тех пор, пока он не отдаст пленку или фотоаппарат с теми сенсационными кадрами. И знаешь, что я думаю? Перфилов до тех пор жив, пока не отдаст требуемое.

– Или до тех пор, пока этой группе не надоест с ним нянчиться. И мне кажется, этот момент все ближе и ближе. Наверное, Перфилов это тоже понимает. Во всяком случае, ему сейчас должно быть очень страшно. И неужели он настолько дорожит своим искусством, что может так выдерживать характер? – недоуменно покачал головой Крячко. – Беда с этими творческими людьми! Живого человека в два счета не пожалеют, а ради пары строчек в газете собственной жизнью рискуют! Ничего не поймешь!

– Скорее всего, Перфилов, не рискует, – сказал Гуров. – То есть рискует, конечно, но не по своей воле, а по своей глупости. А где фотоаппарат, он все равно не скажет. И не потому, что не хочет, а потому, что не может. Я подозреваю, что он попросту забыл, куда дел фотоаппарат. Вот и вся причина его запирательства.

– Ну что ж, это как-то больше похоже на Перфилова, – сказал Крячко. – Пожалуй, мне эта версия нравится. А то я уже побаивался, что скоро начну его уважать. Но если он сам не помнит, где аппарат – или что там у него, то как мы это узнаем?

– Очень может быть, что этого мы никогда не узнаем, – ответил Гуров.

И в этот момент ожил сотовый телефон. Гуров поднес трубку к уху и услышал запинающийся женский голос:

– Простите, я туда попала? Мне нужен милиционер… Ну, который приходил сегодня к нам в магазин. Это Тягунова Виктория Павловна. Вы меня не помните?

– У меня прекрасная память, Виктория Павловна, – сказал Гуров. – И вас я забыть никак не мог. Как я догадываюсь, вы решились мне что-то сообщить?

– Да, я решилась, – замирающим голосом ответила женщина. – Потому что я боюсь, что вы моего дурака посадите… Он хороший человек, но совершенно неуправляемый. Он и сам не рад, но ничего не может поделать со своим характером. Он такой с молодости. Взрывной, как порох.

«И упрямый, как осел», – подумал Гуров.

– Вы можете подумать, что он специально против вас что-то замышляет, а он просто вот такой у меня, – беспомощно объяснила Тягунова. – Поэтому я сначала ничего вам не сказала – там, в магазине. Иван просто бы убил меня на месте! А теперь решила признаться. Только… Вы не арестуете нас за ложные показания?

– Даю слово, – сказал Гуров, улыбаясь. – Но вы уверены, Виктория Павловна, что ваш супруг сейчас… э-э… не натворит ничего такого?

– Он не натворит, – быстро проговорила Тягунова. – После вашего прихода он так расстроился, что пришел домой и выпил водки. Много выпил. В общем, я его кое-как уложила и ушла к соседке… Я от соседки звоню.

– А, ну так это прекрасно! – облегченно сказал Гуров. – И что же вы мне сообщите? Шестнадцатого сентября вы видели Перфилова?

– Да, видели, – нерешительно призналась Тягунова. – Но очень недолго. Он был страшно пьяный и вел себя ужасно и очень странно.

– Ужасно – это я представляю, – сказал Гуров. – А что значит странно?

– Вечером он вдруг ни с того, ни с сего вбежал к нам в магазин, – волнуясь, объяснила Тягунова. – Глаза дикие, весь красный… Ужас! Я была за прилавком, отпускала товар. Он буквально распугал всех, запрыгнул на прилавок и побежал в подсобку… Да! Перед этим он что-то пытался мне сказать, но я ничего не поняла. Он задыхался, и язык у него еле ворочался. Он сунул что-то под прилавок и убежал. За ним будто гнались. Хорошо, мужа в этот момент в магазине не было. В смысле, он был, но как раз в этот момент носил коробки из машины. Он видел Перфилова, когда тот уже выбегал через задний ход. Не представляю, что было бы, если бы они столкнулись! Ваня его убил бы… Вы знаете, муж вообразил, что между мной и этим пьяницей что-то было!

– Ну, в этом направлении у мужчин воображение работает очень неплохо, – заметил Гуров. – Но меня очень интересует, что же такое Перфилов сунул вам под прилавок, Виктория Павловна?

– А-а… Это? – почти равнодушно протянула Тягунова. – Свой фотоаппарат. Перфилов вечно с фотоаппаратом ходит. Даже пьяный.

Глава 13

Перфилов потерял ощущение времени. Несколько раз он проваливался в какое-то липкое пугающее забытье и сам не мог понять – засыпал он или терял сознание. Но, судя по всему, с того момента, как его оставили в покое, прошло несколько часов. В кромешной темноте подвала невозможно было понять, близок ли рассвет, но Перфилов справедливо полагал, что приход его неизбежен, и тогда вместе с рассветом придет предельная ясность, кто и как распорядится его, Перфилова, судьбой. Сам-то он теперь был просто наблюдателем, не более.