Потерянный в миру

А в центре Киева в это же время образовалась настоящая «стоячая» пробка. Именно в неё и попал Андрей, понимая, что может опоздать на встречу чуть ли не на час. Как всегда не вовремя, возмущённо подумал про себя Андрей, нервно поглядывая на соседей по движению, при этом понимая, что «пробки вовремя» просто не бывает. Он переживал, что отец Олег ожидает его на улице, а связи между ними не было. Вот и оставалось только надеяться на чудо на дороге и на терпение друга.

Терпения у него должно, конечно, хватить, но рыба ждать не будет, злился Андрей. Самое интересное – вечерний клёв, ради которого они ехали именно на то место, уже явно находился под угрозой срыва. Правда, почти все остальные участники рыбалки отказались от неё по разным причинам, поэтому рыбачить придётся Андрею с Олегом практически вдвоём, не считая незнакомых рыбаков на том же водоёме. Конечно, терпения у Олега было намного меньше, чем у Анны, но всё равно больше, чем у самого Андрея, поэтому Андрей всегда полагался на терпение друга и сейчас надеялся, что тот не будет его сильно ругать за опоздание, а примет всё за Волю Божию. И Андрей подумал об этом абсолютно серьёзно, хотя раньше мог бы и грубо пошутить на этот счёт. А «пробка» становилась всё плотнее и возмущённей…

Отец Олег в это время на какое-то момент забыл о цели своего визита на рынок и о друге, который уже давно должен был ждать на стоянке. Его почему-то очень сильно взволновали эти странные молодые люди в облачении священнослужителей. Они ходили по рынку с банкой воды и кропили всех подряд в торговых рядах, подсовывая под нос каждому деревянный ящичек для сбора денег. При этом они грубо разговаривали с продавцами, небрежно крестились и по-хамски смеялись над покупателями. Всё это возмущало не только отца Олега, но и многих на рынке.

Но лишь на минуту батюшка упустил их из виду, как они исчезли из его поля зрения. Он стал повсюду искать глазами, но их как будто и не было вовсе. Отцу Олегу надо было бы успокоиться и идти искать друга, но что-то ему мешало забыть об этих молодых людях.

– Отец, скажи, а куда пошли люди в подрясниках? Я у них кое-что спросить хотел, а они куда-то пропали, – спросил батюшка у продавца, торгующего уже за пределами рынка, рядом с трамвайной остановкой.

– Да в подземный переход они спустились, проходимцы, – сплёвывая, ответил дядька.

– А почему вдруг проходимцы? Ведь всё-таки в подрясниках, – решил заступиться за неизвестных отец Олег.

– Проходимцы, да ещё и воры, – возмущённо ответил торговец. – Вот недавно подходила одна такая парочка, а они всегда разные ходят, так пока я одного отгонял от прилавка, второй украл у меня несколько поплавков и лески пару упаковок.

– Думаю, вы ошибаетесь. Всё-таки они в святых одеждах…

– Да они это, – громко перебил диакона продавец. – Больше некому. Только позорят церковь и православных священников. Я после этого случая в церковь ходить не могу.

– Да ладно, отец. Не обижайся на них, – попытался исправить настроение продавца батюшка. – И среди священников люди разные есть. Но воров я ещё не встречал. Только, отец, в церковь ходить не прекращай из-за этого. Куда же мы без нашей матушки-церкви. Плохо нам без Христа, ой, как плохо, отец. Прости ты их. А я побежал. Спасибо тебе, старик.

– Какой я тебе старик, – слегка возмутился продавец, поправляя куртку, и закуривая очередную сигарету.

Отец Олег ускорил шаг и направился в сторону подземного перехода. Только сейчас он подумал об Андрее и вспомнил, что именно на другой стороне они и должны были встретиться, а значит, он идёт в правильном направлении, и в переход ему всё равно пришлось бы зайти. Осталось только встретиться с этими молодыми людьми и просто по-хорошему поговорить с ними. С трудом отец Олег воспринимал критику в адрес церкви и её священнослужителей. Он многое понимал и готов был всех простить, но когда клеветали на церковь, он с трудом сдерживал гнев и проявлял минимум своего хвалёного терпения. А здесь была какая-то ложь со стороны людей в подрясниках, и они явно позорили Церковь. Просто так диакон этого оставить не мог, это было не в его характере. Он решил разобраться немедленно, на месте. Этим местом оказался самый тёмный, наверное, в Киеве переход, он же был, пожалуй, и самым грязным в городе. Дойдя до половины, отец Олег услышал громкие голоса тех, кого он преследовал.

– Достали уже эти платья, – кричал один из них, срывая с себя подрясник. – Как бабы ходим целыми днями, асфальт подметаем…

– Зато толк есть, и никто против слова не скажет. Боятся попов, грешники, – смеясь, аккуратно складывал облачение второй.

– Ну, и придурки же они, – поддерживал разговор третий. – За каплю воды башляют, хотя и возмущаются, барыги.

– Пацаны, не гневите Бога, – грубым голосом попросил четвёртый, выкладывая деньги из ящиков. – Ещё накаркаете, перестанут платить. А так хоть какая-то копейка на каждый день имеется.

– Да разве это деньги! – возмутился первый, бросая под ноги подрясник.