За ужином Джон снова принялся за расспросы, Рамси ковырялся вилкой в овощной запеканке и блуждал взглядом по кухне в поисках более занимательной темы для беседы. Честно признаться, он не очень-то любил трепаться о себе, тем более, что Джон совсем не умеет задавать вопросы, а точнее говорит вовсе не о том — о какой-то ерунде, а не о важных вещах. Опять завёл тему о школе, о любимых предметах и оценках, о чём-то скучном и обыденном, не имеющем никакого значения. Рамси отвлёкся и вовсе не слушал, трепал под столом собаку по мягкой шерсти и улыбался. Джон не интересовался тем, какие он любит книги, не просил рассказать о его друзьях или музыке. Не стремился узнать каким было лето и его самый счастливый день. Не упоминал о том, что действительно ценно и имеет значение. Джон казался чужим и скучным. В какой-то момент Рамси подумал: «Что я вообще здесь делаю?» И пожалел, что приехал. После ужина они прошли в комнату, и Джон достал старый фотоальбом. Демонстрируя снимки, пустился в воспоминания о людях с которыми учился и жил в приюте, коллегах с работы и о своих погибших родственниках, Рамси снова молчал и кивал, разглядывая обстановку. Напротив тумбы с телевизором стоял собранный диван. Верно, когда он разложен, то занимает собой половину пространства комнаты, не оставляя простора для ходьбы. Здесь было так мало места — Рамси успел забыть каково жить в тесной квартире. Зато из окна открывался вид на набережную. Почти. Большую часть панорамы закрывал соседний дом. Слушая брата краем уха, отошёл к дальней стене. Рамси приблизился к книжному шкафу и принялся изучать его содержимое. Книги оказались такими же скучными как и брат. Какие-то учебники, справочники и кодексы, Чейз, Диккенс, Конан Дойл. Джон, тем временем поглядел на большие часы с римскими цифрами, что висели над телевизором и сказал:
— Поздно уже, у тебя дома не будут волноваться?
Рамси усмехнулся, отвернувшись от книжной полки.
— Некому волноваться — я один живу.
— Один? А где же твоя мама? — удивлённо посмотрел на него Джон, отложив фотоальбом на кофейный столик.
— Умерла, когда мне было пять. Это всё, что ты хотел спросить? — не меняя своёго насмешливого тона, сказал Рамси. Правда, это вовсе не то, о чём он хотел говорить.
— Извини, я не знал, — как видно, Джону стало неловко.
— Ты и не мог, — Рамси снова отвернулся к шкафу.
Тем временем, Джона настигло какое-то озарение.
— Постой, а как же ты совсем один живёшь? — похоже, у него произошёл сбой системы от подобной информации.
— Я не маленький — могу о себе позаботиться, — заявил Рамси, подойдя к брату.
Джон скептически на него поглядел и кивнул. Кажется, у него появилась новая пища для размышления. Он помолчал.
— Расскажи что-нибудь о себе. Ты молчал весь вечер, — заметил Джон.
Рамси опустился на диван и взглянул на брата.
— Ты ведь не спрашивал ни о чём интересном.
Джон, кажется, его не понял. Глуповато улыбнулся и развёл руками.
— Не буду настаивать.
— У меня есть автограф Тилля Линдеманна, — гордо объявил Рамси и пустился в воспоминания. Они с Фениксом с самого раннего утра торчали у книжного, чтобы попасть на автограф-сессию солиста группы «Rammstein». Прошлой весной, в мае. День выдался солнечный и прохладный, а Тилль был словно спустившийся с Олимпа бог, или скорее Прометей, дарящий людям огонь и свет. Вспоминая этот чудесный момент, Рамси позабыл обо всех своих неприятностях и сомнениях, а на душе стало тепло и радостно. Это сложно передать словами, но увидеть вживую творца и гения, стоило того, чтобы жить и потом ещё долго беречь в душе эту частицу света, согревающую среди прочих мрачных дней.
Рамси заулыбался и замолчал. Наверное, выглядел он как восторженный дурак, но это было и вправду то, о чём он хотел рассказать.
— Это здорово. Я рад за тебя, — Джон улыбнулся в ответ, а после рассказал о том, как давным-давно ездил с другом в Лондон на концерт «Nightwish». Им прошлось тайком сбежать из приюта, ведь по маленьким городам группа не гастролировала, но пережитые эмоции и первая поездка в столицу, стоили нагоняя от воспитателей и домашнего ареста.
Когда Джон забывал о том, что он взрослый, то с ним становилось куда веселее, по крайней мере, именно так и решил Рамси. Они ещё немного поболтали о музыке, и Джон смущённо сказал о том, что в шестнадцать был немного влюблён в солистку группы «Nightwish».
— Она ничего. Только старая, — заметил Рамси.
Джон усмехнулся, но не стал возражать, что тридцать пять лет вовсе не старость, наверное, он и сам когда-то так думал.
— А ты с кем-то встречаешься? — спросил брат между делом. Ему и в самом деле было интересно.
— Ну… нет, — проговорил Рамси и опустил голову. Ещё один дурацкий вопрос.
Джон улыбнулся, заметив, что он смутился.
— О! Тебе кто-то нравится, так? Вы учитесь вместе? Одноклассница, наверное, — предположил он, а затем предложил выпить чая уже второй раз за вечер.
Рамси согласился, но на вопрос отвечать не стал.
— Мне домой пора, — сказал он, когда чаепитие подошло к концу.