Потерявшая сердце

Сегодня Лиза сияла от счастья. Прежде всего, ее туалетом, по случаю недомогания матери, занималась Наталья, и девочка была одета в модное шелковое платье, украшенное вдоль выреза и подола бархатными цветами. Но она забывала о платье, когда думала о том, что у нее появился маленький брат. Лиза сразу, всем сердцем его полюбила.

Прибывавшие в дом гости поздравляли не только счастливого отца, но и сестер. Немало поздравлений вкупе с конфетами досталось и Лизе. Она всякий раз делала книксен, благодарила и отвечала фразой, подслушанной у взрослых: «Ах, наш Андрюша — прелестное дитя!» Но все гости были ей безразличны, кроме одного, которого она ждала с замиранием сердца. И он не преминул явиться.

— Вы сегодня необыкновенно хороши! — сказал ей по-французски Борисушка Белозерский, залившись румянцем до самых ушей. Комплименту его научил отец, но вовсе не для Лизы, а для Кати Обольяниновой.

Девочка едва не ответила столь же восторженным комплиментом. Борис по обыкновению был великолепно и совсем не по-детски одет. На его фрак из рытого серого бархата, атласный голубой жилет и драгоценный кашемировый галстух даже оглядывались и качали головами, очевидно, прикидывая в уме, сколько все это может стоить. Однако Лиза сдержалась, посчитав неприличием выдавать свои чувства. Вместо ответа она протянула руку, но, когда Борисушка жадно приник к ней губами, девочка все же не вытерпела и шепнула:

— Я очень скучала без вас!..

Тем временем князь Илья Романович поздравлял губернатора и, чтобы сделать ему приятное, озвучил слух, который упорно ходил в последние дни по Москве:

— Говорят, Федор Васильевич, вас ожидает новая почетная должность?

— О чем вы? — насторожился граф.

— Ну как же, неужели еще не слышали? — удивленно приподнял брови Белозерский. — Министра иностранных дел Румянцева государь хочет отстранить от должности, а вас — на его место.

— Ну это, как всегда, колокола на Москве льют, — махнул рукой губернатор и добавил, понизив голос: — А что отставка моя не за горами, это правда. Со дня на день ожидаю. — И чтобы уйти от неприятной темы, спросил: — А что слышно о вашей племяннице-авантюристке? Она и вправду вышла замуж в деревне?

— Представьте себе, так и есть! Зацепила довольно зажиточного помещика и на том успокоилась. Любовь, знаете ли, все примиряет…

— Мне ли этого не знать? — заговорщицки подмигнул ему граф, и они оба засмеялись.

Любовь, о которой так легко шутили люди отлюбившие, в этот миг переполняла сердца двух совсем еще юных существ. Под присмотром Софи дети никак не могли объясниться и говорили вовсе не то, что хотели бы сказать. Когда начались танцы, Борисушка пригласил Лизу, и они протанцевали тур мазурки всем на загляденье, как две маленькие заводные куколки. Воспользовавшись тем, что Софи внезапно позвали к матери, они нашли наконец укромный уголок и, взявшись за руки, долго смотрели друг другу в глаза и не могли наглядеться.

— Знайте, Лиза, — вымолвил, охрипнув, Борис, — я буду любить вас до самой смерти и никогда, никогда не предам! А если такое случится, пусть меня покарает Господь!

— Не говорите так! — прошептала она, округлив в испуге глаза. — Клясться нельзя — это грех. Я вовсе не хочу, чтобы вас карал Господь. Я вас тоже люблю… и ужасно скучаю, когда вас нет…

Лиза смущенно опустила ресницы. Борис нагнулся к ней и тихонько поцеловал в губы, после чего вдруг выпустил из своих ладоней ее дрожащие пальчики, резко развернулся и убежал, поскальзываясь на навощенном паркете. Чувства настолько переполняли мальчика, что он не в силах был сдерживать рыданий и боялся показаться смешным.

Он бежал, не разбирая дороги, и, ворвавшись в какую-то темную комнату, дал волю слезам. «Никогда, никогда!» — твердил он шепотом обрывок своей клятвы, судорожно сжимая кулаки. Наконец слезы иссякли. Вытерши лицо платком, мальчик перевел дух. До него доносились приглушенные, и оттого печальные звуки музыки. В комнате слабо пахло ладаном, как в церкви, где Борис не бывал со дня похорон матери. Внезапно ему стало страшно, как будто кто-то невидимый затаился рядом с ним в темноте, прислушиваясь к каждому его вздоху и движению. Вытянувшись в струнку, мальчик на цыпочках покинул комнату, так и не решившись оглянуться.