Потерявшие солнце

Антон встал. Даже раздражение исчезло. Молча повернулся и пошел к дверям.

– Стойте! – Коля шарил в серванте. В руке мелькнули «пятихатки». – Сколько с меня за закрытие дела по кувалде? Я зарабатываю, я плачу. – Он явно себе нравился.

– Тонну баксов, кретин гребаный. – Антон беззлобно оттолкнул с прохода взвизгнувшую «крыску» и зашагал по полутемному коридору в ореоле уже знакомых звуков коммунального существования. Бухарин ждал в темном углу у самой входной двери:

– Ну как, Владимирыч? Извинится?

Антон приоткрыл тяжелую створку и вдохнул тяжелую осеннюю сырость лестницы:

– Обязательно извинится, Алексей Васильевич. Только подумает чуть-чуть.

– Скорей бы, – сокрушенно покачал головой старик, – а то я долго-то тянуть с обраткой-то правов не имею…

Антон прикрыл дверь и зашагал вниз по лестнице.

По Восстания устало ползли мокрые трамваи. Холодный ветер запускал зябкие пальцы во все щели. В выстуженном, пыльном помещении опорного пункта старший участковый Валя Красовский, подперев рукой щеку, с неописуемым интересом внимал рассказу психопатичной особи неопределенного возраста и пола.

– …свои сатанинские знаки они рисуют человечьей кровушкой и только в ночи, когда…

Антон вздохнул. Полку психов, крутящихся вокруг костела на Ковенском, прибыло.

– Валь, пошептаться минутку.

Красовский кивнул.

– Подождите на стульчике в коридоре.

Особь кивнула и ретировалась.

– Ты еще не двинулся умом?

– Почти, хотя польза есть. В сердце сатанизма нашего района – квартире бабы Нюры – торгуют спиртом. А ты чего такой взъерошенный?

Антон осторожно опустился на скрипящий стулинвалид и достал из пачки «беломорину».

– Бухарин, OOP с Восстания, с соседом поругался. Сосед его пидором назвал. У Бухарина полжизни засижено. Обещает соседа завалить. Я поговорил. Тот извиняться ни в какую.

Красовский почесал пальцем переносицу.

– «Предупрежденку» надо делать. Ты не брал с них расписки: дескать предупреждены о недопустимости и тэ дэ?

– Не догадался, – пожал плечами Антон. – Да и не поможет.

– Поможет – не поможет, а задница прикрыта. – Валя взял из рук Антона папиросу и прикурил от нее. – Я вечерком зайду сделаю, заодно попробую побеседовать.

Антон поднялся.

– Не забудь, а.

– Не волнуйся, сказал – попробую.

В коридоре нетерпеливо ерзала на стуле особь. На дворе хлестал с удвоенной силой дождь. Ветер резко сек ледяными каплями лицо и руки. Ботинки немедленно наполнились водой. Подняв воротник, Антон брел по Маяковской, наталкиваясь на уткнувших взгляд в асфальт и выставивших перед собой зонты прохожих. Урча, как поросята, рассекали грязь автомобили. За витринными стеклами бутиков словно в аквариумах скучали холеные длинноногие продавщицы. Серое небо создавало ощущение вечера, наступившего в час дня.

Охранник был близнецом вчерашнего. Такое же розовое лицо, такая же тумбообразная фигура, такой же невидящий взгляд.

– К Лебедеву?

– Разумеется.

– Вам в ше…

– Знаю.

Алексей Степанович улыбался широко и приветливо. От его вчерашней раздражительности не осталось и следа.

– Все готово, Антон Владимирович. Хотя вы пришли рановато.

– Работа такая.

– Да уж знаю. – Алексей Степанович что-то коротко бросил в телефонную трубку. – Сейчас принесут. Может, пока по рюмочке? За взаимодействие.

Не дожидаясь ответа, он открыл шкаф и извлек на свет бутылку водки и тарелку с тремя бутербродами. Антон машинально отметил, что водка дешевая, ларечная, а ветчина на хлебе потемневшая и обветрившаяся. Пить не хотелось. Отказываться было неудобно и недальновидно. Он просто молчал.

– Я вас как профессионал понимаю. – Рюмок у Алексея Степановича почему-то не нашлось, и он булькнул водку в до боли обрыдшие граненые стаканы. – Информацию всегда хочется получить быстрее. Информация основа работы. Самый дорогой товар. Давно работаете?

– Давно.

– Ну, за профессионалов.

«Паленая» водка колом стала в горле.

Алексей Степанович привычным движением занюхал бутербродом и положил его обратно. Антон отломил кусочек черствого хлеба с увядшей ветчиной. Снова забулькало в стаканах.

– Спасибо, я больше не буду.

– По последней. – Алексей Степанович внимательно посмотрел на Антона поверх стакана. – Извините за нескромный вопрос, Антон Владимирович, сколько вы получаете?

– Восемьдесят баксов в месяц.

– Это, по-вашему, справедливо?

– Вы из фонда защиты неимущих сотрудников милиции?

– Почти, – Алексей Степанович ухмыльнулся, – за взаимопомощь!

Не дожидаясь ответа, он выпил.

– Антон Владимирович, давайте начистоту! Редкий сотрудник милиции в наше время не имеет приработка. Жизнь диктует такие условия. У меня к вам предложение. Подождите, не возражайте! Я не требую разглашения служебных секретов или «отмазывания» закоренелых преступников. Только консультации, определенную информацию о наших клиентах и контрагентах. Никакого криминала, никакого предательства и, скажем, триста долларов в месяц, независимо от загрузки.

В дверь тихонько постучали. Безликая светловолосая девушка в белой блузке и черной юбке положила на стол несколько листов бумаги.

– Все готово. Это…