Потерявший надежду

– У тебя красивый рот. – Я продолжаю медленно поглаживать его кончиками пальцев. – Не могу наглядеться.

– Надо попробовать на вкус, – говорит она. – Он восхитительный.

Святые угодники!

Я зажмуриваю глаза и склоняю голову к ее шее, заставляя себя не смотреть на эти губы:

– Прекрати, шалава злая.

Она смеется:

– Ни за что. Это ведь ты придумал дурацкое правило, почему я должна его выполнять?

О господи! Для нее запреты на поцелуи – это игра, и она будет бесконечно дразнить меня. Не могу этого позволить. Если я поддамся и поцелую ее, пока она еще не готова, то не смогу остановиться – я это знаю. Не представляю, что сейчас творится в моей груди, но мне в самом деле нравится быть рядом с ней. Если у меня получится затянуть все это, чтобы она почувствовала то же, что и я, то именно так я и поступлю. Даже если потребуется несколько недель, чтобы довести ее до этой точки, я буду ждать неделями. А между тем сделаю все возможное, чтобы ее следующий первый шаг стал значительным.

– Потому что ты знаешь, я прав, – объясняю я, почему ей нужно помочь мне в выполнении этого правила. – Мне нельзя тебя целовать, потому что поцелуи заводят дальше и еще дальше, а при нашем темпе к следующим выходным у нас иссякнет запас первых шагов. Разве не хочешь растянуть?

Отодвигаюсь от ее шеи и смотрю на нее сверху вниз, вполне сознавая, что между нашими губами расстояние меньше, чем между телами.

– Первые шаги? – с любопытством спрашивает она. – А сколько их?

– Не так уж много, вот почему лучше растягивать. Со дня знакомства мы уже прошли их немало.

Она наклоняет голову, и на лице ее появляется очаровательно-серьезное выражение.

– Это каких же?

– Самых простых. Первое объятие, первое свидание, первый сон вместе (правда, я-то не спал). Осталось совсем немного. Первый поцелуй. Первый сон, но уже без сна. Первая свадьба. Первый ребенок. Потом все кончится. Жизнь станет приземленной и скучной, и мне придется развестись с тобой и жениться на женщине на двадцать лет моложе, чтобы все началось сначала, а ты погрязнешь в домашних хлопотах. – Я с улыбкой прижимаю ладонь к ее щеке. – Понимаешь, детка? Все для твоего блага. Чем дольше я тяну с поцелуем, тем больше пройдет времени, прежде чем я вынужден буду оставить тебя на бобах.

Она смеется, и от этого звука мне становится трудно дышать, поскольку в горле появляется огромный комок, и я с трудом сглатываю.

– Жуткая логика, – говорит она. – Ты мне теперь не так уж и нравишься.

Вызов принят.

Плавным движением я ложусь сверху, удерживая вес на руках. Если я сейчас прикоснусь телом к любой части ее тела, то мы очень быстро перейдем ко вторым и третьим шагам.

– «Не так уж»? – глядя прямо ей в глаза, спрашиваю я. – Значит, было «очень даже»!

Ее глаза темнеют, и она качает головой. Вижу, как чуть заметно шевелится ямка у основания горла, когда она сглатывает, перед тем как заговорить.

– Ничего подобного. Меня от тебя тошнит. Пожалуй, не стоит меня целовать, иначе вырвет.

Я смеюсь, потом опираюсь на локоть, чтобы приблизиться к ее уху, по-прежнему стараясь не прикасаться к другим частям тела.

– Лгунья, – шепчу я. – Тебя ужасно тянет ко мне, и я это докажу.

Я всерьез собирался отодвинуться от нее, но, ощутив аромат ее кожи, не смог. Не успеваю принять никакого решения, а мои губы уже прижимаются к ее шее. Но сейчас я скорее ощущаю необходимость попробовать ее на вкус, чем принимаю решение. Когда я отодвигаюсь от нее, она судорожно вздыхает, и я могу лишь надеяться, что ее вздох был искренним. Мысль о том, что прикосновение моих губ к ее шее вызывает у нее то же ощущение, что и у меня, заставляет меня ликовать. Напрасно я принял вызов, потому что этот вздох подтолкнул меня к продолжению игры. Я вновь приближаю губы к ее уху и шепчу:

– Ты почувствовала это?

Глаза у нее закрыты, и она, тяжело дыша, качает головой. Я смотрю на ее грудь, вздымающуюся в опасной близости от моей.

– Хочешь, чтобы я продолжил?

Мне хочется, чтобы она умоляла меня снова сделать это, но она качает головой. Она дышит в два раза чаще, чем минуту назад, и я знаю, что достал ее. Я смеюсь над тем, как она категорично качает головой, и в то же время сжимаю простыню в кулаке. Придвигаюсь к ее рту, потому что вдруг переполняюсь желанием вдохнуть ее дыхание. У меня ощущение, что мне оно нужней, чем ей самой, и я вдыхаю, в то же время прикасаясь губами к ее шее. На этом я, правда, не останавливаюсь. Не могу остановиться. Продолжаю осыпать поцелуями ее щеку, спускаясь к уху. На миг замираю и произношу ровным голосом:

– Ну и как?

И она вновь упрямо качает головой, отклоняя ее назад и немного влево, чтобы облегчить мне доступ. Подношу руку к ее талии и, не спуская с нее глаз, просовываю руку ей под футболку и начинаю гладить по животу. Наблюдаю за ее реакцией, но у нее на лице сейчас строгое выражение, губы сжаты, словно она пытается сдержать дыхание. Не хочу, чтобы она сдерживала дыхание. Мне надо слышать его.