Потерпевшие кораблекрушение

– Капитан, – сказал я ему однажды, взывая к его патриотизму, потому что он считал себя патриотом, – разве можно так обращаться с американскими моряками? Неужели это по-американски – смотреть на матросов, как на собак?

– Американцы? – повторил он угрюмо. – По-вашему, все эти голландцы и черномазые итальяшки – американцы?

Вот уже четырнадцать лет, как я плаваю по морям и – за одним исключением – всегда под американским флагом, и я еще ни разу не видел матроса-американца. А с этой швалью надо держать ухо востро. Если их распустить, того и гляди, получишь нож в спину или упадешь за борт темной ночью. Нет, единственный способ держать команду в руках – это нагнать на нее страх.

– Но послушайте, капитан, – сказал я, – всему есть мера.

У американских кораблей такая скверная репутация, что, если бы не большое жалованье и приличная еда, ни один матрос не пошел бы служить на них. Даже и так многие предпочитают английские корабли, хоть там и платят меньше и кормят скверно.

– А, лимонщики? – сказал он. – Они тоже матросам спуску не дают, хоть и попадаются среди них тюфяки. –

Тут он улыбнулся как человек, вспомнивший что-то смешное, и продолжал: – Вот я вам сейчас кое-что расскажу, хоть, может, это и не в мою пользу. В 1874 году нанялся я помощником на английский корабль «Мария», отправлявшийся из Фриско в Мельбурн. Такой странной посудины я с тех пор никогда не видывал. Еда такая, что в рот не положишь, и все сдобрено лимонным соком. Когда я смотрел, что ела команда, меня тошнило, да и собственный обед аппетита не вызывал. Капитан был ничего себе, кроткий такой старикашка, по фамилии Грин. Но команда –

сброд сбродом. А когда я пытался привести матросов в человеческий вид, капитан всегда становился на их сторону! Но будьте уверены, я никому не позволю мной командовать! «Отдавайте мне распоряжения, капитан Грин, –

сказал я, – и я их выполню, а остальное вас не касается.

Свои обязанности я буду выполнять, а уж как – это мое дело, и ничьих поучений мне не требуется». Ну, конечно, старик озлил меня и озлил всю команду. И мне приходилось драться чуть ли не каждую вахту. Матросы меня так возненавидели, что зубами скрипели, когда я проходил мимо. Как-то раз гляжу, скотина голландец избивает юнгу.

Я подошел и сшиб мерзавца с ног. Он вскочил, а я его опять уложил. «Ну, – говорю, – хочешь еще? Только скажи, и я тебе все ребра переломаю!» Но он остался лежать смирнехонько, точно поп на похоронах. Так его и вниз унесли –

пусть себе думает про свою Голландию. Как-то ночью на двадцать пятом градусе южной широты попали мы в шквал. Наверное, мы все спали, потому что не успел я сообразить, в чем дело, как у нас сорвало фор-брамсель.

Кинулся я на нос, ругаюсь – небу жарко, а когда пробегал мимо фок мачты, что-то свистнуло у меня над ухом и вонзилось в плечо. Гляжу – а это нож! Негодяи подкололи меня, как свинью. «Капитан!» – кричу я. «В чем дело?» –

спрашивает он. «Они меня подкололи», – говорю я. «Подкололи? – спрашивает он. – Ну, я этого давно ждал». «А,

черт побери! – кричу я. – Я сведу с ними счеты!» «Вот что, мистер Нейрс, – говорит он, – идите ка вы к себе в каюту.

Будь я на месте матросов, вы бы так дешево не отделались.

И попрошу вас больше на палубе не ругаться. Вы и так уж обошлись мне в фор-брамсель». Вот так старик Грин стоял за своих офицеров! Но вы погодите, ягодки еще впереди.

Пришли мы в Мельбурн, старик и говорит: «Мистер Нейрс, мы с вами не сработались. Моряк вы первоклассный, с этим никто не спорит, но – такого неприятного человека мне еще встречать не приходилось, а вашу ругань и обращение с командой я больше терпеть не намерен. Нам лучше расстаться». Уйти-то я был рад, только я на него озлился и решил отплатить ему за его подлость тем же. Ну, я сказал, что пойду на берег и осмотрюсь, Съездил я на берег, навел справки – вроде все хорошо складывается, вернулся опять на «Марию» и поднялся на мостик. «Ну как, думаете укладывать ваш багаж, мистер Нейрс?» – спрашивает старик.

«Нет, – говорю, – пожалуй, до Фриско мы с вами не расстанемся. Хотя это вам решать: я-то рад уйти с „Марии“, да не знаю, захотите ли вы выплатить мне за три месяца вперед по договору». Он тут же полез за деньгами. «Сынок, –

говорит, – это, – говорит, – еще дешево!» Так он меня опять поддел.

Странный это был рассказ, особенно если вспомнить, о чем мы вели спор, но он вполне отвечал характеру Нейрса.