Потешный русский роман

Итак, Саймон О. говорит со мной о министре энергетики — о настоящем, уточняет он со свойственным ему чувством юмора. Мне следует обратиться в слух, но я витаю в облаках, и меня занимает не конкретная мысль, а некий соблазн, который ни в коем случае нельзя выпустить наружу, ах, Саймон О. Стоун-Адлертон, сколько еще чашек чая придется выпить, сколько блинов придется съесть в вашем обществе, прежде чем?.. Российских энергетических ресурсов, в том числе нефтяных и газовых, хватит на века, так заявил министр. Министру хорошо известно о неприятных слухах, которые ходят на Западе.

Он сказал «на Западе».

Да, подтверждает слегка раздосадованный Саймон.

Неприятные слухи о введении в заблуждение. Русские якобы врут о размерах своих богатств, как в старые добрые времена фальсифицировали статистические данные. Министр точно знает, о чем болтают злые языки. Но министр также прекрасно знает и спешит доверительно сообщить об этом достойным и тщательно отобранным представителям иностранной прессы, что все эти слухи — полная чушь. Энергетические запасы избыточны, практически неисчерпаемы. Если взглянуть в телескоп не на небо, а в недра Земли, увидишь там только русскую нефть и русский газ, до скончания времен, аминь, заявляет министр. Саймон упоминает воду, и я не понимаю, какое отношение эта жидкость имеет к патриотическим энергетическим ресурсам. Я права. Саймон заговорил о воде, потому что министр пил ее на встрече с приглашенными журналистами, всем им, в том числе Саймону, тоже пришлось довольствоваться водой, и он нашел, что вкус у этой воды слегка, ну, в общем, вкус. Однако, переходит на шепот Саймон, возникает вопрос, не была ли вода, которую пил министр, водкой, она ведь тоже бесцветная. Впрочем, это не важно. После седьмого стакана, выпитого министром неисчерпаемых энергетических ресурсов, речь зашла о вечной мерзлоте и огромных проблемах сибирских широт. Но и тут, сообщает мне Саймон, министр энергетики и климата не растерялся. Он заверил, что каждый волен думать, как думает, но он, министр, верит лишь в то, что видит, а именно — в высокий уровень российской бурильной промышленности и мужество бурильщиков, то самое мужество, которое позволило миллионам молодых русских солдат спасти Европу, только теперь его используют более разумно, во всяком случае, на взгляд министра. После двенадцатого или четырнадцатого стакана воды, точно Саймон не помнит, политический деятель заявил, что Полярная война уже выиграна.

Он сказал Полярная война?

Именно так, роняет Саймон своими красивыми губами, и мы обмениваемся понимающими взглядами.

О, Саймон О. Стоун-Аллертон, сколько еще печенюшек и сметаны мне придется съесть в вашей компании?

Чаепитие продолжается в уютном салоне отеля «Метрополь». Мы пьем чай, потому что за последние двадцать четыре часа у Саймона была еще одна встреча — с российским министром экономики. Он сказал много интересного о развитии, о показателях развития и других признаках развития экономики, что начинает приносить пользу большинству населения. Не зная, кто со мной говорит — русский министр растущей экономики устами Саймона или сам Саймон, — я спрашиваю моего собеседника, откуда у него информация о том, что русские, то есть население России в целом, будут пользоваться плодами национального развития? Саймон смотрит на меня, как на дурочку, способную лишь позвякивать ложечкой о чашку, однако он хорошо воспитан и сдержан и добровольно согласился встретиться со мной несколько раз в «чайный час», чтобы поделиться результатами своего расследования, и готов объяснить все еще раз. Я киваю, втягиваю голову в плечи и застегиваю пиджак, хотя температура в этом роскошном будуаре точно выше двадцати градусов. Мой «информатор» достает из кейса ноутбук. Включает его, приглашает меня сесть рядом, я вылезаю из кресла, устраиваюсь на диванчике и вижу на экране потрясающие графики и феноменальные кривые. Куда ни кинь взгляд, все в этой стране повышается. Я чувствую, как энтузиазм Саймона проникает в мои вены, показатели ослепляют меня, всеобщее российское благосостояние достигает заоблачных высот, повсюду бьют фонтаны нефти.

Да, Саймон крайне возбужден и воодушевлен. Он говорит, что готов прислать мне копию этой галиматьи. Я не уверена, что все хорошо поняла, и прошу повторить. Саймон подтверждает, что, если я хочу иметь все эти официальные благоглупости и цифры, он охотно сделает для меня копию. Я смотрю на его идеальный невозмутимый профиль, длинные пальцы, ласкающие клавиатуру, и начинаю немного его бояться. Знает ли этот невинный, как сильно повсюду не любят британцев, в том числе в России, из-за этих а! которыми они предваряют все фразы, и хи-хи-хи, которыми они их заканчивают?