Поток алмазов. Мелодия смерти

– Давно тебя выпустили? Хочешь опять туда попасть? Не загрязняй своих рук! Для чего тебе воровать? Молчи и брось свои ехидные речи. Фу-фу!

– Ах ты, мой Сократ, – сказал Амбер с упреком.

– Нет, нет, нет! Никто тебя никогда не упрекал в ехидных речах, как говорит Уайльд, – ты не читал этой истории, не правда ли? В таком случае ты себя лишил огромного удовольствия. «Приказ Денвер Дедса Фортун, или Король сиуксов» – выговаривается «соокса». Это стоит почитать. Сегодня выходит двадцать четвертое издание.

Он продолжал болтать о геройских поступках Дикого Запада. Теперь Петер Муск, так его звали, был почитателем героев, любителем приключений и усердным читателем тех романов, которые поспешная критика называет «дрянью». Спрятанные за светлыми полотняными занавесками, лежали на полках несколько сот этих книжек, из коих каждая внесла свою лепту, чтобы создать атмосферу, в которой жил Петер.

– А что мой Петер все это время делал? – спросил Амбер.

Петер поставил чашки и улыбнулся.

– Жил по-старому, – ответил он, – занятие, птицы, немного вышивания – у надломленного человека, скромно изучающего жизнь, время течет спокойно.

Он улыбнулся, как бы скрывая тайную мысль.

Амбер на эту таинственность маленького человечка не обижался и не смеялся.

Петер был большим и постоянным мечтателем. Он мечтал о героических подвигах: например, об освобождении сероглазых девушек из рук дюжих негодяев во фраке. Эти мерзавцы курили сигаретки и издевались над своими жертвами, пока не приходил Петер и метким ударом сбивал этих негодяев с ног.

Петер был ростом приблизительно в полтора метра, крепкого сложения.

Он носил большие круглые роговые очки и имел один фальшивый зуб – достояние, которое обыкновенно заставляет склонных к боксу в минуты, когда их героизм требует действий, считать осторожность лучшей частью храбрости.

В своих мечтах Петер вел безнадежно отступавшие войска к победе; в непроницаемом снаряжении при содействии орудий штурмовал он крепости, в которых уже были пробиты бреши; он водружал на насыпи с проволочным заграждением разорванные картечью знамена; а между этими подвигами, когда его дух успокаивался, он ради родины принимал пытки – во время известных военных экспедиций в Центральной Африке.

Так как он по натуре был порядочным человеком, то вносил в свои мечты кое-что и из своего образа жизни. Раньше Петер служил конторщиком в одном из магазинов в Сити; он был стойким, уважаемым человеком, увлекавшимся садоводством. Как-то на столе кассира не хватило денег, и его заподозрили в воровстве. Этим обвинением он был так ошеломлен, что без протеста позволил себя отвести в полицию и как во сне слушал доказательства своей вины, и сошел со скамьи подсудимых, не понимая, за что судья спокойным и неподвижным голосом приговорил его к шести месяцам принудительных работ.

Из положенного ему наказания Петер отсидел четыре месяца, когда отыскался настоящий вор, сознавшийся в своем проступке. Хозяева Петера были в отчаянии; они были хорошими, честными христианами, а директор был – как потом утверждал Петер – так огорчен, что почти отказался от своего ежегодного отпуска, который он проводил в Энгадине.

Фирма, где служил Петер, сделала доброе дело – она назначила ему пожизненную пенсию, и Петер перекочевал на задворки в Боруг-стрит, так как считал, что, посидев в тюрьме, хотя бы и невинно, он заклеймил себя навеки.

Понемногу он стал почти гордиться испытанием, которое перенес, вероятно, чересчур чванился, и заслужил в преступном мире незаслуженную славу. Когда он летом по вечерам выходил на улицу, они показывали на него пальцем и указывали на него как на знаменитого фальшивомонетчика, который ночной порой обокрал банк, и питали к нему уважение.

– Что было с тобой потом?

Амбер как раз размышлял о многих милых особенностях этого маленького человека, когда ему был задан вопрос.

– Я… О, все то же самое, мой Петер, – ответил он, улыбаясь.

Петер осторожно осмотрелся кругом.

– С тех пор как я там был, там многое изменилось? – прошептал он.

– Кажется, зал заново окрасили, – ответил Амбер серьезно.

Петер покачал головой.

– Мне кажется, что я бы не узнал теперь этого места, – сказал он с сожалением, – а что, комната начальника все еще находится так далеко от зала, а?

Амбер лишь кивнул головой.

Маленький человек налил чай и подал его своему гостю.

– Петер, – спросил Амбер, мешая свой чай, – где я могу остаться?

– Здесь!

Лицо Петера просветлело, и голос оживился. Амбер кивнул.

– Они преследуют тебя, не правда ли? Ты останешься здесь, дорогой мальчик. Уж я тебя так преображу, как ты себе и представить не можешь: бакенбарды, парик; я тебя тайно проведу к реке, и мы тебя посадим на пароход.