Потом была победа

Лейтенант Нищета поглядел на реку, затянутую низким молочным туманом, на светлеющее небо, в котором перестали, наконец, по-змеиному шипеть ракеты, и нарушил приказ командира полка.

— Курите, ребята, — сказал он и посмотрел на часы.

У разведчиков оставалось десять минут.

Когда стрелка на часах приблизилась к известной черточке, Олег Нищета сказал, что пора.

Из тальниковых кустов поползли к плоту, сминая росистую, пахнущую землей и ветром траву.

Поеживаясь, вошли в воду. Петухов вытащил кол, которым удерживался плот.

— Кто будет бултыхать, — шепнул лейтенант, — получит прикладом по шее.

Когда отплывали от берега, Николай оглянулся и только тут увидел, что на сыром лугу буйно цветет таволга, распустив мелкие розовато-белые соцветья, а у воды вытянулся стеной остролистый сабельник.

В воздухе нарастал гул самолетов. Шли на бомбежку Илы. Так было предусмотрено планом операции по форсированию водного рубежа.

ГЛАВА 14

В тот момент, когда разведчики толкнули плот и когда под ногами вместо твердой земли заколыхалась вода, смертный страх навалился на Юрку Попелышко. Он поглотил, растворил все мысли. Осталась только одна, давящая и оглушающая: не упустить бревно, не оторваться от спасительного плота, покрепче уцепиться за него.

Занемевшие Юркины пальцы впились в проволочные связки. Широко раскрытыми глазами он глядел на темную, бесконечную воду, которая угрюмо текла вдоль плота, зло взбулькивала между бревен, плескала в лицо, подминала под себя.

Юркины руки, плечи, шея судорожно напряглись, словно на них свалилась немыслимая тяжесть, которая давила Юрку, тащила в глубину.

Тысячи знобких иголок вонзились в спину, в ноги, в плечи, сковали движения, острой болью обломились в суставах. Ботинки стали пудовыми. Мерз затылок, и сохли губы.

Неотвратимо светлело. Серый туманный рассвет, скрывавший разведчиков, медленно растворялся в облаках. На реке клубился молочный туман. Он тянулся от воды, и, если смотреть снизу, казалось, будто курятся множество легких дымков.

Плот медленно двигался наискосок течению. Разведчики изо всех сил подгребали, месили ногами воду и толкали тяжеленные, неподатливые бревна.

Казалось, плыли они в непроглядном молочном киселе вечность, а вокруг по-прежнему была равнодушная слюдяная вода. То ли исчез, бесконечно отодвинулся западный нагорный берег, то ли намокшие, отяжелевшие бревна не поддавались усилиям, и река своевольно уносила плот.

Казалось, на свете не осталось ничего, только плот и бездонная вязкая вода.

Лейтенант Нищета крутил головой и вытаращенными глазами приказывал, просил, умолял навалиться, чтобы скорее добраться до берега, стать ногами на землю.

Николай размашисто загребал рукой, с натугой бил ботинками кисельную воду и до рези в глазах всматривался в туманную муть, чтобы увидеть берег. Автомат, неловко торчавший на краю плота, при каждом гребке тыкался в лоб окованным прикладом, но Николай не решался сделать лишнее движение, чтобы поправить его.

Разведчики выкладывали все силы, а плот словно и на метр не поддавался к берегу, будто река нарочно задерживала его…

Туман таял. Ватные хвосты на глазах редели, истончались. Свет утра, растекающийся в небе, поднимал курные дымки, отрывал их от воды и бесследно растворял.

Томительно бежали минуты, с хлюпами всплескивалась между бревен вода, тяжело дышали разведчики…

Николай почувствовал, как Юрка придвинулся к нему, прижался плечом. Загребать стало неудобно. Орехов хотел уже оттолкнуть Юрку, но на воде что-то всплеснуло, и разошлись круги. Так всплывает на зорьке рыба, вышедшая из ночных омутов.

Но через мгновение на воде вскипели ровные фонтанчики, а затем уже донеслась раскатистая пулеметная очередь.

Заметили!

Горло перехлестнуло щемящим холодком, руки обмякли. Орехов сразу перестал ощущать холод, каменную тяжесть ботинок, костлявое плечо Юрки, перестал слышать тугой гул и стрекот штурмовиков, стаей ходивших над немецкой обороной, глухие звуки рвущихся вдали бомб.

Молчавший берег ожил, загремел. Вперекрест послал огненные пульсирующие трассы. Немецкие пулеметы ударили по плоту. Взбурлила вода, вскипела, как на жарком огне. Заклокотала, брызнула вверх, в стороны, разошлась крошечными воронками.

Перед глазами Николая пули располосовали брезентовый костюм манекена. В широкую прореху вывалился искрошенный хворост.

На Юркиной руке, ухватившей бревно, появилось красное пятно. Оно растекалось по кисти и яркой струйкой пролилось в рукав. Попелышко круглыми глазами смотрел на это невесть откуда взявшееся пятно. Боли он не почувствовал. Просто обдало кисть жаром, словно нечаянно плеснулся кипятком.

— Спускайся! — крикнул Орехов. — Спускайся ниже в воду!.. По башке шлепнут!

Юрка не шелохнулся, но по испуганному движению его глаз Николай догадался, что он слышал и понял. Просто не мог сделать ни одного движения. Юрка все еще боялся не пуль, а воды.

— Держись, ребята! — визгливо закричал Нищета. — Сейчас отмель будет!

Врал лейтенант. Орехов-то знал, что до самой кромки берега на реке глубина. Пока плот не уткнется в песчаную кромку под обрывом, ноги не достанут дна.