Потом я проснулась

С сомнением почесав затылок, старик, тем не менее, не стал спорить и, скинув сумку на землю, тут же побежал куда-то за дом. Спустя пару минут, когда я уже успела поблагодарить и Иштар, и всех остальных известных мне божеств, раздалось напряженное пыхтение, и я увидела, как мой слуга везет довольно вместительную коляску, впрягшись в нее, как мул. Это зрелище, несмотря на свою комичность, не показалось мне забавным, и я с трудом удержалась, чтобы не броситься ему на помощь. К счастью, Агер, похоже, не слишком беспокоился о соблюдении этики – подойдя к покрасневшему от натуги старику, он ухватился за выступающую часть повозки и быстро вытолкал ее на ровную поверхность. Дальше амелу справился сам, и спустя пять минут я уже сидела в этой конструкции, как какая-нибудь шамаханская царица, в то время как старик с легкостью, которую сложно было от него ожидать, держался в седле. Охотник, внимательно осмотрев крепления, остался доволен и, отойдя на пару шагов, махнул мне рукой:

– Помни: главное – не волнуйся. Просто будь самой собой, и все пройдет хорошо.

Я, конечно, не стала говорить ему о том, что как раз этого мне делать не стоило – во всяком случае, если я хотела остаться в живых. Улыбнувшись другу, я откинулась на спинку сиденья и сделала вид, будто подобные поездки были для меня чем-то совершенно обыденным. На самом деле у меня внутри все дрожало от возбуждения, и мне было крайне сложно сохранять спокойствие. Мне никогда не нравилось быть в центре внимания, и местные жители, провожающие меня любопытными взглядами, не добавляли комфорта поездке. Наконец, когда мы отъехали от селения, я, наконец, расслабилась. Если верить Агеру, у меня был час на то, чтобы собраться с мыслями и подготовиться к встрече с учителями, которых я должна была знать, как собственных родителей. Не самая простая задачка – выдавать себя за другого, особенно когда этот другой должен обладать определенными знаниями и навыками. Я очень надеялась на то, что мальчик знал, о чем говорил. В противном случае мне пришлось бы туго. Но, вспомнив безмятежное лицо охотника, я немного успокоилась: он прекрасно знал о моем недуге, и если ему казалось, что мне ничего не грозит, значит, так оно и было. Конечно, Агер и понятия не имел об истинном положении вещей, но здесь уже ничего не поделаешь. Возможно, когда-нибудь он и узнает обо всем, но это должно было произойти очень не скоро.

На то, чтобы перебрать в уме все, что я услышала от Аны и ее друга, у меня ушло не больше десяти минут. Благо, информации было не так много. Убедившись в том, что смогу повторить слово в слово основные моменты, я махнула рукой на все: будь, что будет – и принялась разглядывать окрестности. Фирмик сидел ко мне спиной и не проявлял никакого желания общаться, что было весьма кстати – мне сложно было представить наш с ним разговор, потому что я никогда не была сильна в языке жестов.

Наблюдая за неторопливой жизнью, которая протекала мимо меня ленивой рекой, я спрашивала себя о том, смогла бы я жить в таком месте. Мы с мамой часто рассуждали на тему того, чем является прогресс – добром или злом. Мама каждый раз вспоминала об изобретении вакцин от смертельных болезней, а я – о водородной бомбе. Вообще, я любила поспорить и, к сожалению, часто делала это из принципа. Родители называли это юношеским максимализмом. Возможно, именно в нем и было дело. Автомобили и самолеты – хорошо или плохо? А телевидение? Интернет? Чипсы, наконец? Если послушать меня, то выходило, будто человечество могло спокойно без всего этого обойтись. И вот теперь я сидела в повозке, периодически подпрыгивающей на ухабах, и наслаждалась миром, который будто кто-то слепил, наслушавшись моих рассуждений о величии природы и ничтожности людей. И, нужно сказать, я почему-то не испытывала огромной радости от сознания того, что рядом нет ни одного автомобиля или телефона. Конечно, я много еще не знала и могла только предполагать, что скрывается в недрах страны Бальтазара, однако пока все увиденное говорило лишь о крайней отсталости этого забытого богами уголка Вселенной. Мне так и не удалось сопоставить в своей голове зашуганных крестьян и, судя по словам Агера, туповатых жрецов со способностями Аны. Как это могло сочетаться? Может быть, и с выводом о машинах я поторопилась, и здесь они присутствуют, но доступны не всем? Это бы объяснило многое. Хотя, честно говоря, верилось в подобное с трудом. Вспомнив слова Агера о земле, с края которой предполагалось сбросить песочных демонов, я не сдержала улыбку – это было так примитивно, что вызывало умиление. Нет, здесь не было место прогрессу. Иначе как объяснить то, что война велась с помощью луков и мечей? Этот мир был удивителен и полон противоречий, и я почти пожалела о том, что не могла показать его своим родителям – мама бы точно оценила такой диссонанс. Кстати, именно благодаря ей это слово появилось в моем лексиконе, и я периодически с удовольствием использовала его в спорах со своими одноклассниками, провоцируя у них приступы неуверенности в себе.