Потом я проснулась

Возможно, я ожидала чего-то необыкновенного — например, если бы передо мной вдруг оказалось какое-нибудь доисторическое животное, я бы ничуть не удивилась. Но нет — окрестности напомнили мне деревенский пейзаж, какой я много раз видела на картине, висевшей в гостиной нашего старого дома. После переезда мы еще не успели повесить ее на стену, но я помнила ее в мельчайших деталях. Зеленая сочная трава, небольшие, но добротные домики, собака, обнюхивающая забор — все было на месте. Разве что освещение было немного иным. В картине преобладали теплые тона, а здесь от всего веяло холодом, словно сама Вселенная лишила это место ощущения радости и беззаботности. Я так увлеклась разглядыванием окрестностей, что не заметила, как к ограде моего дома подошел мужчина, и обратила на него внимание, только когда он заговорил со мной.

— Добрый день, госпожа!

Вздрогнув от неожиданности, я, тем не менее, сумела быстро прийти в себя и взглянула на пришедшего. Сразу узнав морщинистое лицо и сгорбленную спину, я кивнула в ответ, стараясь, чтобы мой голос звучал и снисходительно, и приветливо одновременно — как у Аны:

— Здравствуйте, Олаф! Как твои дела?

— Идут помаленьку, — отозвался старик, почему-то удивленно подняв брови. — Вам нездоровится?

— Нет… Почему ты так решил?

— Даже не знаю. Просто я уже и забыл о том, когда вы в последний раз вот так просто со мной разговаривали. Я все понимаю: ваш новый статус — он ко многому обязывает.

Я прикусила губу и мысленно обругала себя последними словами. Надо же, стоило мне только выйти наружу, как я тут же совершила ошибку. Впрочем, подумала я, лучше сделать этой сейчас и с этим человеком, чем перед экзаменаторами и, тем более, Бальтазаром. Покопавшись в памяти, я попыталась вспомнить имя его казненного сына, но не смогла сделать этого и, приветливо улыбнувшись, поманила его к себе. Старик сначала смутился, а потом послушно подошел, поклонился и спросил, чем может быть мне полезен.

— Я видела, как ты сегодня пытался починить забор, — мне пришло в голову, что немного участия с моей стороны все же не помешает. — Я попрошу Агера помочь тебе.

— Что вы! — испуганно заморгал Олаф. — Не хватало еще, чтобы мои личные проблемы беспокоили будущего воина! Нет, нет, я как-нибудь сам. Простите, госпожа, но мне пора. Если вам понадобится что-нибудь от меня, только позовите — и я тут же прибегу. Всего хорошего. Счастья вам и здоровья. Только не сердитесь…

Грустно наблюдая за тем, как старик на полусогнутых ногах, кланяясь и приседая, заспешил прочь, я подумала о том, что мне предстоит ко многому привыкнуть. Главное, чтобы все это не стало для меня естественным, иначе я сама превращусь в свою злую копию. С самого детства родители прививали мне уважение к старшим, и теперь, увидев, как Олаф запнулся и едва не упал, я с трудом сдержалась, чтобы не кинуться ему на помощь. Однако это было бы очередной глупостью с моей стороны, так что я не двинулась с места, хотя все мое естество противилось подобному равнодушию. Наконец, фигура старика скрылась из виду, и я вздохнула с облегчением. Возможно, прогулка была не такой уж и хорошей идеей, подумала я. Может быть, стоило отсидеться в своей комнате, ограничившись общением с Агером. Но в тот момент я еще не понимала разницы между трусостью и благоразумием, и поэтому, преодолев противную дрожь в ногах, вышла за пределы своего двора.