Потомкам нашим не понять, что мы когда-то пережили

К следственному делу приложена справка из сельсовета, в которой указано, что проживающий в Введенском гражданин Добронравин «в прошлом является – попом, в настоящее время занимается – церковник (…). Имущественное положение: дом с надворными постройками, корова, лошадь – зачеркнуто (видимо, кому-то понадобилась по ходу дела), с/хоз инвентарь. Налогом обложен индивидуально в размере 239 руб, избирательных прав лишен… На иждивении – жена»[143].

Через 10 дней после ареста отцу Алексию и другим двадцати лицам, проходящим по тому же делу, предъявлено обвинение в проведении систематической антисоветской агитации, в срыве проводимых советской властью мероприятий, как-то: самообложение[144], проведение собраний, снятие колоколов и т. п. Он признан виновным по печально известной пятьдесят восьмой статье, пункты 10, 11.

Ст.58 УК РСФСР п.10: «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти (…), а равно и распространение, или изготовление, или хранение литературы того же содержания». Пункт 11 отягощал предыдущее тем, что преступники действовали «организационно».

А.П. Добронравин

Фотография из материалов следственного дела

ГАЯО, фонд Р-3698 опись 2 дело С-11182

Среди проходивших с Алексеем Павловичем по одному делу были торговцы, лесопромышленники, бывшие жандармы и два священника, один из которых был единоверцем. Последнему определили наказание в три года. Его слова на допросе: «Подчиняюсь всякой власти». Другой, 64-летний священник, не выдержав, очевидно, нажима и угроз следователя (а быть может, и физического воздействия), написал в газету «Северный Рабочий» письмо, которое приложено к делу: «…Вполне убежден, что религия вредна для строительства Социализма, и потому прерываю всякую связь с религией и церковью…». Он подал прошение о снятии сана и тем самым заслужил заключение по делу: «Дело прекратить и из-под стражи освободить».

Отец Алексий прошений не писал. Его приговор звучал так:

«Постановлением тройки ПП[145] ОГПУ по ИПО[146] от 02 марта 1930 г. осужден к заключению в концлагерь на 5 лет».[147] В 1930-м году это был максимальный срок для «служителя культа».

В ноябре состоялось заседание избирательной комиссии при Боровском районном исполнительном комитете о лишении избирательных прав по Городищенскому сельсовету. Постановили: «Утвердить в лишении избирательных прав (…) Добронравину – жену служителя культа. Добронравин А. П. выслан»[148]. Для справки: с 1926 г. по специальной инструкции ВЦИК в список лиц, подлежащих обязательному лишению избирательных прав, входили «… бывшие и настоящие служители всех религиозных культов», а также – автоматически – члены их семей. Их вместе с помещиками и буржуазией относили к классу эксплуататоров. Но советская власть, как известно, – самая гуманная власть: в той же инструкции указано, что если бывшие эксплуататоры – «лишенцы» – не менее пяти лет будут заниматься производительным и общественно-полезным трудом и докажут лояльность власти, они могут быть восстановлены в своих избирательных правах. В действительности же, эти люди были почти обречены.

Местная власть не оставляла своими «заботами» лишенцев: их выселяли из домов, им отказывали в медицинской помощи и в праве застройки, их детям не давали возможности учиться в школе и т. д. Жить в сельской местности лишенцу было очень нелегко, тяжелее только в концлагере.

* * *

Письма, документы, фотографии… Но как не хватает живых воспоминаний о нем! Увидеть бы, почувствовать, понять…

Вот, встав рано утром, он собирается на службу. По дороге обдумывает свою проповедь: что скажет, какими словами, что самое важное – не упустить, не забыть. После службы торопится домой, заходит, наверное, напевая вполголоса праздничный тропарь, моет руки. Помолившись и благословив приготовленный матушкой обед, приступает к трапезе. Что-то, конечно, рассказывает – сельские новости, или говорит о предстоящих событиях, строит планы… Такой обычный человек.