Потомки

— Поверьте, — говорю я, — я тоже.

— Вы приехали сюда ради меня?

— Конечно. Чтобы познакомиться с вами и привезти вас к ней. Я хочу, чтобы с ней простились все, кого она любила, а вы в их числе. Спрашиваю второй раз, поскольку не могу узнать подробности у Джоани. Как вы познакомились? Я хочу это знать.

— По-моему, вы сказали, что приехали сюда сообщить мне о ней. Только за этим.

— Я передумал, — отвечаю я. — Так как же вы познакомились?

Я оказался прав. Он действительно свеженький и чистенький. Аккуратно причесан, волосы уложены назад, макушка блестит от геля, и теперь мне даже нравится, что я небрит. Нравится, что на коже осталась морская соль и что от меня пахнет алкоголем. Жаль, что я не попросил у Сида сигарету. Было бы еще эффектнее.

— На вечеринке, — отвечает он.

Сказав это, он опускается на тахту слева от меня. Мне хочется сказать ему, чтобы он немедленно встал. Это моя тахта!

— На какой вечеринке?

— Просто на вечеринке. По случаю Суперкубка.

Я понял, о какой вечеринке речь. В честь прошлогоднего Суперкубка. Новая Англия против Каролины. У меня в этот день шел судебный процесс: наш штат против Дорин Веллингтон. Накануне я работал всю ночь. Джоани пришла домой в шесть часов вечера, в отличном настроении, но к концу обеда ни с того ни с сего разозлилась — сначала на меня, потом на Скотти.

— Мы всегда должны есть фахитас [45]по воскресеньям? Надоело!

Я спросил ее, как прошла вечеринка, решив, что она чем-то расстроена.

— Это была лучшая вечеринка за много лет, — ответила она. — Я отлично провела время.

Но лицо у нее было печальное.

Почему я это запомнил? Печальное лицо, фахитас?

— Вечеринка была у Митчеллов, — говорю я.

Брайан кивает, взглянув на меня так, будто я ему надоел.

— Да, — отвечает он.

Качнувшись в кресле назад, я пытаюсь остановить его так, чтобы мои глаза были на одном уровне с глазами Брайана. Я ставлю бокал с вином на ручку кресла, что в детстве нам строго запрещалось.

— Ну что, полегчало? — спрашивает он. — Когда вы все узнали?

— Эй, — отвечаю я, — между прочим, я делаю вам одолжение. — Я отпиваю глоток вина. — Могли бы и повежливее, — (Он тоже отпивает глоток вина.) — Слушайте, у вас не найдется пива? — спрашиваю я. — Я не могу это пить.

— Я тоже.

Он встает, чтобы принести чего-нибудь другого. Я качаюсь в кресле-качалке. Я его сделал, этого Бранна. Я на минуту закрываю глаза. Мне хорошо даже в этом жестком и неудобном кресле. Здесь тепло, но не душно и не сыро, и здесь, в этом доме, я чувствую, что за моей спиной стоят люди — тетя Люси, дед и бабушка Хью и родители Хью — люди, которые меня любили, хотя давно умерли. Брайан возвращается, протягивает мне пиво, наши взгляды встречаются, и на одну секунду он становится просто парнем, который протягивает мне пиво, а я — просто парнем, которому он его принес. Я хотел отдать ему свой бокал с вином, но вместо этого ставлю его на пол.

— Что было потом? — спрашиваю я. — Выяснилось, что вы болеете за одну команду? Вам понравилось, как она одевается? Вы были потрясены тем, что такая шикарная женщина может смотреть футбольные матчи и обсуждать их со знанием дела?

— Да, примерно так, — говорит он.

— Одни носят сексуальную одежду, другие имплантируют силикон. Джоани любила смотреть футбол и гоняла на катерах. Это был ее способ нравиться мужчинам. По-моему, тут нет ничего странного.

Брайан смотрит на свое пиво.

— Как вам хватило смелости предложить ей встречаться?

Он качает головой.

— Нет, я серьезно. Мне в самом деле хочется знать, что заставляет человека переступить черту.

Он молчит, и я знаю, что он не ответит. Он смотрит в окно на противоположной стене. Я смотрю туда же и вижу его жену. На лице у нее выражение недоверия и ужаса, а потом я слышу смех моей дочери. Джули делает глоток вина. От вида Джули, беседующей с моей дочерью, мне становится грустно. Алекс как будто в самом деле хохочет, но она обманывает Джули. Как и все мы.

— Я слышал, у вас наклевывается выгодная сделка, — говорю я, не отрывая взгляда от окна. — Джоани хорошо постаралась, чтобы я принял предложение Дона. Отличный был план.

— Все совсем не так, как вы думаете, — говорит он.

— Что я думаю? Откуда вам знать, что я думаю?

— Что я бессовестный, — говорит он. — Что строил козни против вас. По-моему, вот что вы думаете. Мы с Джоани. Просто так случилось, и все.

— Ничего не случается просто так, — говорю я.

— Иногда случается. — говорит он.

— Да уж. Когда вы узнали, кто она, то решили завести с ней роман. Или наоборот — сначала роман, потом узнали? И попросили ее помочь вам, так? Потому что, приятель, знали бы вы, как она стояла за Холитцера! Подобные вещи просто так не происходят.

Он молчит. Он снова смотрит в окно, не глядя на меня. Я делаю большой глоток пива. Я вижу, как Джули откидывает крышку гриля и тычет лопаткой в бургеры. До меня доходит, что она сама разожгла угли. Потрясающе. Она больше не кажется мне ни хрупкой, ни глупенькой.

— Слушайте, — говорю я. — Я даже рад, что моя жена была влюблена, рад, что вы сделали ее счастливой. Наверное, вам нелегко. Теперь, когда все так обернулось.