Потомки Нэнуни

Потом оно немного вытягивается, появляются два листочка. Еще через год-два развиваются уже две, потом три веточки с пятипалыми листьями на каждой: три средние — длинные и острые, боковые, смотрящие чуть назад, меньше и более округлые. Становясь старше, он прибавляет в росте и, наконец, выбрасывает стрелку как продолжение стебля. На верхнем конце этой стрелки развивается цветонос, на котором в июле завязываются зеленые семена-ягодки. Примерно к середине августа они краснеют, потом становятся ярко-красными и так стоят, чуть побурев, пока не осыплются в сентябре, если их не склюют птицы.

С годами у дикого женьшеня появляется уже четыре, потом пять и даже изредка шесть веточек-сучков, но всегда с теми же пятью остроконечными листиками на каждом сучке. По красной головке найти женьшень гораздо легче, поэтому в разгар корневки — во второй половине августа — многие сотни людей, среди них и горожане, устремляются в «дебри Уссурийского края».

Этим утром, у старого моста через речку, мы встретили троих. Плотный пожилой мужчина с усилием поднялся нам навстречу. Двое других не встали.

— Здравствуйте. Корнюем? Издалека?

— Корнюем. Мы с Тавричанки, шахтеры. Каждый год — отпуск в тайге. Вот возвращаемся. Сегодня двенадцатый день, как из дома… По балаганам да у костра. Что, на чертей похожи? — улыбается, посматривая на своих товарищей. — Закурить у вас есть?

Угостили.

— Тут у нас избушка недалеко, может, зайдете передохнуть, поесть, — дружелюбно предлагает наш Петр Афанасьевич по правилам таежного этикета.

— Спасибо, харчи еще есть. А далеко тут до деревни, до лесовозов? Мы же забрались в тайгу с той покати, с Сучанской.

— Не так далеко, часа за три дошагаете, ежели ходом. А как ноне дела?

— Неважно нынче. Хороший корешок всего один. Ну и мелочи маленько. Вот в прошлом году взяли подходяще… Ну, пока, спасибо, мы пойдем…

«Бывайте здоровы!» — «Бывайте!» И, навалив рюкзаки, они зашагали вниз по течению. Эти оборвались, устали, но не сдались. Они и будущей осенью окажутся в лесу.

Они… Но сколько начитавшихся, наслушавшихся интересных рассказов позорно дезертируют при первом же соприкосновении с не всегда прекрасной и сказочной действительностью. И серьезная охота, и поиск — тернистый путь. Горы, скалы, камни, россыпи, упавшие мертвые деревья, на которые неожиданно натыкаешься в высокой траве; заросли колючего элеутерококка и еще более колючего «чертова дерева» — аралии. Болота, встречающиеся даже высоко в горах, горные ключи, которые часто нелегко перейти. Паутина, протянувшаяся густой сеткой с куста на куст. С каждого куста за шиворот сыплется обильная роса, до пояса «купает» мокрая трава. А гнус: в тени комар и мошка, на солнце — овод и слепень. Можно наткнуться на гнездо диких пчел или шершней, одно «пике» которого в лоб может сшибить с ног.

Все это, разумеется, оборотная сторона. А вот другая — чистые леса, твердая и сухая почва, пологие склоны. Идти легко, нога ступает уверенно. Лес продувается ветром, гнуса нет. Это храм, пол которого — зелень и яркие цветы, колонны, поддерживающие голубую крышу, — мощные стволы вековых деревьев. Щебечут птицы, выглядывают грибы и ягоды, разлиты изумительные лесные запахи…

И разница между настоящим и ненастоящим таежником в общем и заключается в том, что первый всегда несет в душе эту обстановку священного храма. И когда он, стиснув зубы, продирается сквозь непроходимые заросли, он знает, что скоро им конец и он вступит в лесной храм.

А второй видит только зеленый ад, дебри, не понимает их и боится. Боится всего: как идти, куда идти, где сесть, где заночевать. Боится звуков, еще больше боится тишины… Он чувствует себя одиноким и всеми покинутым!

Их надо понимать: новичку все ново. Но и они разные. Одни присматриваются, принюхиваются, превозмогают страх, расспрашивают бывалых, одним словом, учатся читать эту непонятную им мудрую книгу — приспосабливаются постепенно к незнакомым условиям. Они инстинктивно любят все это и хотят постичь. И, бывает, довольно быстро осваиваются. А вот другие — бегут. Бегут в панике при первом удобном случае, чтобы уже никогда больше не вернуться. Ибо это не для них… Таким надо ездить в пригородные однодневные экскурсии, где по расписанию ходит автобус; там гладкие дорожки, скамейки, киоски…

Первых, к сожалению, меньше. Но отрадно, что они не переводятся, нет, мне кажется, что их становится больше; не все идут за женьшенем или на охоту, но мне всегда приятно видеть группы молодежи с рюкзаками, в видавших виды штормовках, в поношенных кедах… Тех, которые предпочитают проторенным тропинкам и туристским базам нехоженые места. Таких не страшно пригласить с собой в тайгу. Это они будут любить и охранять ее после нас…