Потомок Одина

Галерея одной стороной из сводчатых арок выходила на один из садов, расположенных частично под открытым небом, частично под крышей. Ример узнал обеспокоенных Нолдхе, Лейвлунга и Ярладина. Их окружали стражи, которым отдавали противоречивые и не слишком взвешенные приказы. Остальных членов Совета не было видно. Сердце упало. Неужели он пришёл слишком поздно? Неужели они уже успели собраться? Никто не обратил внимания на ещё одного бегущего стража, и Ример проскочил мимо них через сад и взбежал вверх по каменной лестнице. Как он и надеялся, стражей, охранявших зал Совета, давно отправили в зал Ритуала. За входом не следили. Он открыл дверь и заглянул внутрь. Зал был пуст. Путь свободен.

Ример снял с себя кольчугу. Всю сталь долой. Перчатки, сапоги. Всё, что может производить шум. Он помедлил немного, глядя на меч. Он не мог его лишиться, оружие может ему понадобиться.

Против своей собственной семьи? Против Илюме? Совета?

Нет. В таком случае ему придётся просто принять то, что будет решено. Эта мысль заставила тело отреагировать знакомым спокойствием. Он вполне мог действовать так, как должен. Он посвятил жизнь служению Всевидящему. Он – Колкагга. Он – один из уже умерших. А мертвецы мало чего боятся.

Ример уже собрался забросить доспехи в одну из кладовых, как вдруг сообразил, что Совет может заседать долго. Очень долго. Слуги будут приносить еду и вино и будут пользоваться этой кладовой, поэтому надо придумать что-нибудь другое.

Сад.

Он перебросил свои вещи за перила. Они упали в густые заросли деревьев. Здесь они какое-то время будут в безопасности. Меч он не выбросил, его надо было взять с собой. Ример проскользнул в зал Совета и закрыл за собой дверь.

В зале не было мебели, только стол в центре, вокруг которого стояло двенадцать белых кресел. Узкие окна опоясывали всё помещение. Они шли от пола до потолка, до самых сводов. Свет дня падал внутрь косыми полосами. Спрятаться можно было в одном-единственном месте. Под столом.

Вдоль края массивной каменной плиты бежала блестящая золотая полоса. Двенадцать фамильных имён. Ример криво улыбнулся. Считалось, что оказаться за этим столом мог кто угодно. Всё зависело от того, насколько имлинг силён в слиянии с Потоком, насколько хорошо он трудился и отличился во время обучения и службы в Эйсвальдре. Но это ложные надежды. Стол и имена на нём не менялись никогда.

В двух местах от края стола к его середине бежали трещины. Они были почти неразличимы, но один сектор стола заменили чуть больше ста лет назад, когда в Совет вошла семья Якиннин. Естественно, самая состоятельная семья Маннфаллы. Вот так всё просто.

Ример отыскал собственное имя. Ан-Эльдерин. Он опустил руку на спинку кресла, которое когда-то предназначалось ему, кресла, в котором он никогда не будет сидеть.

Шаги на лестнице!

Ример нырнул под столешницу и тут же понял, что у него проблема. От дверей просматривался весь пол, поэтому он не мог сидеть под столом. Ему надо оказаться ближе к столешнице, повиснуть под ней. Она держалась на двух столбах – на массивных каменных подпорках, расположенных на расстоянии почти целого роста имлинга друг от друга.

Он приподнялся на вытянутых руках и положил ноги на одну подпорку, а руки просунул между столешницей и другой подпоркой так, чтобы опереться на локти. Так он и повис – спиной к столешнице, лицом к полу. Ему пришлось напрячь каждую мышцу своего тела. Камень натирал предплечья, которыми приходилось упираться в боковые опоры, чтобы удержаться под столешницей. Ример поджал хвост под себя.

Он думал о том, через что ему пришлось пройти в последние годы под руководством мастера Свартэльда. Он бегал по несколько дней подряд, держал меч вытянутой в сторону рукой до тех пор, пока ему не начинало казаться, что рука отвалится. Иногда задание было стоять приблизительно как сейчас, вытянувшись струной и напрягая мышцы живота, и опираться на руки. И в тот момент, когда он думал, что сейчас сломается пополам, Свартэльд приказывал ему переместить вес на одну руку.

Он – Колкагга.

Но несмотря на это Ример понимал, что перед ним стоит невыполнимая задача. Ситуация в Эйсвальдре стала критической. Дискуссия Совета не завершится со следующим ударом гонга. А может, и после ещё одного. Они просидят здесь до конца дня. И, возможно, останутся на ночь…

Он уже собрался опустить на пол одну ногу, но быстро поднял её назад, когда открылась дверь. Знакомые голоса. Громкая речь. Они говорили и перебивали друг друга, рассаживаясь вокруг стола. Пришли не все. Он не слышал голосов Ярладина, Лейвлунга и Нолдхе. Некоторые члены Совета явились с опозданием.

Дороги назад у него не было. Он должен оставаться невидимым.

Всевидящий! Всевидящий будет знать. Почувствует.