Потомок Одина

– Твоя бабка ничего не знала. Я сдержала слово, которое дала Гесе. Я никому не рассказывала, что сначала они зашли ко мне. Не только ради неё, но и ради спасения собственной шкуры. Если бы я в этом призналась, то все поняли бы, что я знаю: поездка в Урмунай – выдумка. Поверь мне, существуют веские причины, по которым я не говорила об этом ни одной живой душе.

– Почему? Почему они захотели уехать из Эйсвальдра?

– А почему ты захотел, Ример? – В глаза Рамойи вернулось тепло, и это подтверждало, что она, наконец, поняла, почему он решил стать Колкаггой. Дело не в жажде крови. Это было необходимостью. Ример с трудом узнавал собственный голос, когда отвечал ей:

– Потому что за то, чтобы остаться, надо было заплатить большую цену.

Торье приблизился к Римеру и взял слово. Молодой воин понял, что внезапно стал новой гирей на весах наставника воронов. Союзником в борьбе. Северянин дрожал от праведного гнева по поводу того, что счёл убийством.

– Совет уже выдал свою последнюю ложь! За кровь платят кровью!

– Подожди! – Ример схватил его за руку. – Не сейчас. Вы ничего не можете сделать, пока идёт Ритуал. Слухи – совсем не слухи. Слепые свирепы, и имлингам нужна вся защита, которую они могут получить.

Ример мог представить себе Маннфаллу под властью слепых. Опустошение. Бессилие. Место без Потока и без жизни. Он никому не мог позволить покинуть Маннфаллу, не получив защиты. Только не теперь, когда ему было известно, что все слухи правдивы. Собравшиеся в комнате неуверенно смотрели друг на друга и на Рамойю. В его словах был смысл.

Хирка спрыгнула с потолочной балки. Девушка склонила голову набок. Её глаза были полны удивления.

– А как они защищают имлингов? В день моего Ритуала я не почувствовала никакой защиты. Но я ощутила Поток.

– Ты можешь чувствовать Поток? – Лея широко раскрыла глаза. Ример спрятал улыбку. Они действительно ничего не знают о Хирке. Если бы он решал, то всё так и осталось бы. Так было бы безопаснее для неё.

– Она чувствует Поток, – подтвердил он.

Торье по-прежнему был настроен более скептично, чем остальные, но охотнее делился своими сомнениями. Возможно, он судил слишком быстро, но говорил то, что думает. Ример почувствовал зачатки уважения к явлению, с которым он так редко встречался в жизни.

– Не так много имлингов, даже с древней кровью способны чувствовать Поток. Ты врешь, девочка!

Хирка фыркнула ему в ответ.

– Я не могу чувствовать его в таких трусах, как ты! Но я ощущаю его, когда он силён. В Римере. В Ворононосице. В Урде, – она содрогнулась. – Когда Ворононосица защищала нас на Ритуале, Поток казался холодным. И так же было, когда Урд убил пленника, который… Ванфвринн убил его. Потоком! Он возложил руку заключённому на голову, и я почувствовала, как Поток наполнил шахту. Наполнил меня. Не так, как Поток Римера. Это было больно, опустошительно. Это было знакомо, но в то же время чуждо. Трудно объяснить. Весь Поток стянулся к телу пленника. Оно тряслось. Его глаза… – Ример увидел, как она сглотнула. – Его глаза вращались. И он упал. Появилась кровь. Изо рта. Он лежал… – Хирка посмотрела на свою руку, как будто это она сотворила всё, о чём рассказывала. – Урд прислонился к стене. Он тяжело дышал. Я хотела…

За спиной Римера раздалось всхлипывание. Рамойя обхватила себя руками и была готова упасть на колени. Воин подхватил женщину до того, как она рухнула. Она втягивала в себя воздух короткими вдохами.

– В-Ветле… Во имя Всевидящего… – она уткнулась головой в плечо Римера. Подошла Лея и демонстративно оторвала от него Рамойю, как будто его близость могла причинить ей вред. Ример едва обращал на них внимание. Он смотрел на Хирку. Она чувствовала Поток одинаково хорошо, когда её защищали и когда Урд убивал. Он вспомнил отзвук разговора, подслушанного в Куполе.

Не следует ли отменить все Ритуалы, когда слепые на свободе?

Почему нет? Почему нет?!

Потому что Ритуал никогда никого не защищал.

Ример почувствовал, как похолодел. На него обрушилась лавина. Знание, безудержно катящееся вниз. Ужасное. Сносящее всё на своём пути. Ледяное.

– Они никогда никого не защищали. Они забирали Поток у имлингов, – слова Римера заставили всех замолчать. Сидевшие встали. Потом раздались выкрики. Но Ример их не слушал. Ему надо подумать. Додумать мысль до конца. Сложить кусочки мозаики. Это знание слишком велико, чтобы уложиться в голове. Слишком велико. – На протяжении многих поколений не рождался имлинг с сильными способностями к слиянию, по крайней мере, за пределами двенадцати семей. Конечно, нет! Они никого не защищают. Никогда не защищали ничего, кроме собственной власти.

Ример упал на стул у окна и схватился за столешницу. Он таращился на неё. Тёмное дерево. Порождение Потока. Состаренное Потоком. Сила в каждой прожилке. В каждой дыре от сучка.

– Мы забирали Поток у имлингов. Чтобы быть сильнейшими. Чтобы никогда не впустить в свой круг другие семьи.