Потомственная девственница желает познакомиться

И вот настал тот самый жуткий день, когда нам с Леонидом необходимо было переселяться в императорский дворец. Да, конечно, я понимала, что внутреннюю и внешнюю политику за один месяц полностью не изучишь. Но ведь и император, славившийся отменным здоровьем, не собирался отрекаться от престола прямо завтра. И к чему такая спешка, я не знала. В самом деле, ну наследует Леонид трон, ну придется нам жить в этом дворце. Так не завтра же все случится!

— Настя, — укоризненно покачал головой Леонид, — поверь, никто там тебя не съест.

— Конечно, — кивнула я, — только немного понадкусывают.

Леонид обнял меня, прижал к себе, и я услышала, как спокойно и мерно бьется его сердце.

— Трусиха.

Чем и горжусь. И вообще, я заказывала мужа, а не трон в придачу к нему.

— Лучше подумай о том, как ослепишь своим нарядом местных аристократов, — шутливо предложил мне Леонид.

Нарядом? Да, нарядом можно было ослепить. Я нарочно надела ярко-зеленое платье с короткими рукавами-фонариками, длиной до середины икры и небольшим круглым вырезом. Так был сразу виден гарнитур богини: и браслеты, и колье, и кольцо. Не думаю, что царственные родственники стали держать в тайне необычного покровителя своей невестки. Если та же императрица рассказала хотя бы парочке фрейлин, то за сутки эта новость вполне могла облететь весь дворец. И сейчас, стоя рядом с одетым в рубашку, брюки и камзол Леонидом, все — под цвет его личного знамени, темно-синие, я довольно улыбнулась. Если какой-то идиот не узнает драгоценности богини, то это только его проблемы, как говорится.

— Ну вот, — удовлетворенно улыбнулся Леонид. — Теперь совсем другое дело. Ты готова?

Я? Нет, конечно.

Но мы все же вышли из нашей спальни и стали спускать по мраморной лестнице в холл, туда, где нас уже ждали Агнесса и сумки с нашими вещами.

— Наконец-то, — проворчала Агнесса, едва мы подошли. — Я уже боялась, что Настю придется усыплять перед тем, как открывать портал во дворец.

Леонид хмыкнул. Я насупилась.

Портал открылся.

Глава 45

Дворец встретил нас величественной фигурой сенешаля, высокого седого существа с удлиненными ушами, прямым носом и внимательным цепким взглядом ярко-голубых глаз. Из-за его спины выглядывали две служанки, девушки лет семнадцати-восемнадцати, и двое слуг, парни такого же возраста. Все пятеро были обряжены в наряды светло-коричневого цвета: служанки — в платья, сенешаль и слуги — в штаны, рубашку и камзол.

— Ваши высочества, — низкий поклон в нашу с Леонидом сторону, — ваше сиятельство, — Агнессе, — добро пожаловать во дворец.

Еще вчера Леонид объяснил мне, что по этикету империи почетных, высокопоставленных гостей всегда встречает кто-то из императорской семьи. Или лично император, или наследник престола. Если же кто-то из членов семьи долгое время отсутствовал, а потом вернулся домой, во дворец, то его встретит сенешаль.

Поэтому я не удивилась встречавшим. Порадовалась только, что Пушок, как сообщил Леонид, перенесется сам, и сразу — ко мне, где бы я ни находилась. Иначе реакция слуг могла быть любая: от визга то ступора.

Парни взяли наши вещи, девушки поспешили показать дорогу в комнаты нам с Агнессой. Сенешаль пошел рядом с Леонидом. Я не прислушивалась к их разговорам, рассматривая обстановку.

Ковры на полу, панно на стенах, магические светильники под потолком. Ничего необычного. Вот только сюжеты меня удивляли. Для чего в императорском дворе вешать панно с изображением еды? Я шла мимо пировавших на стенах существ и тихо сглатывала слюни. Столы буквально ломились от яств. А мастера умудрились настолько искусно создать то или иное панно, что я буквально физически ощущала запах и вкус каждого блюда, и с завистью поглядывала на переполненные тарелки, даже не напоминая себе, что чревоугодие — грех.

Мы дошли до перекрестка, и наши с Агнессой пути разделились. Ее вещи уплыли налево, мы же с Леонидом и сопровождением отправились прямо.

Буквально десять минут пешей прогулки, и слуги остановились напротив дверей в наши новые покои. Служанка потянула за позолоченную ручку одной двери, слуга, поставив наши вещи на ковер, за другую ручку. И мы с Леонидом зашли внутрь, туда, где мне предстояло жить неопределенное время.

Роскошь — первое слово, которое пришло мне на ум, когда я перешагнула порог. Причем роскошь нежилая, музейная. Широкая кровать под шелковым балдахином с длинными кистями — посередине комнаты, готовая вместить в себя пятерых таких как я, да еще и место останется. В одном углу — туалетный столик, видимо, место для меня, чтобы я своими разговорами не мешала мужу, погруженному в государственные дела и сидевшему в кресле у камина в другом углу. На полу — толстый пушистый ковер, отличное место для моей живности. Неподалеку от кровати — два кресла и журнальный столик — уголок встреч обоих супругов сразу после завтрака или перед сном. Окно, на удивление, не закрыто решеткой, а всего лишь занавешено плотной шторой золотистого цвета. Солнце, плевавшее на всякие преграды, пробивало и эту, и его лучи освещали спальню, позволяя рассмотреть все в подробностях.