Потомство для зверя

Лу поворачивается ко мне, его голубой глаз пылает. После того как мы избавились от Танатоса, мы вернулись в особняк и провели остаток недели в постели. Все думали, что это из-за глаза, но Лу скрывал свои другие травмы.

 

Зрение возвращалось медленно и улучшалось с каждым днем благодаря глазным каплям и антибиотикам. К концу месяца доктор Огер выдал ему заключение об улучшении состояния.

 

— Ты будешь стоять спиной к стене, — говорит он, его голос угрожающий и низкий. — Не отвлекайся на других женщин. А если кто-то приблизится...

 

— Я выстрелю им в лицо, — говорю я, пресекая возможную тираду.

 

Иногда он ведет себя так, будто ничего из событий прошлого месяца не произошло. Как будто я не отгоняла Танатоса выстрелами на той стоянке и не всаживала нож в шею этому ублюдку, чтобы ослабить его для Лу.

 

Я думаю, он чувствует себя неловко из-за того, что ему приходится опираться на меня в поисках поддержки, в то время как он всегда видел себя защитником. Но он не понимает, что из-за уязвимости я полюбила его еще больше.

 

— Мы с тобой оба знаем, что я справлюсь— отвечаю я с раздражением.

 

Лу сужает глаза.

 

— Это твое последнее приключение.

 

Я сокращаю расстояние между нами и целую его губы.

 

— Все зависит от того, сможешь ли ты меня обрюхатить.

 

Он ухмыляется мне в губы и притягивает к себе.

 

— Поверь мне, для этого нужна всего одна попытка.

 

— Я поверю в это, когда увижу, — отвечаю я с ухмылкой.

 

Один из его людей стучит в окно, и Лу оборачивается, чтобы кивнуть ему. Тот распахивает дверь и просовывает голову.

 

— Босс, вы должны это видеть.

 

— Что случилось? — спрашивает Лу.

 

— Кто-то пришел раньше нас.

 

— Оставайся внутри, — Лу сжимает мое бедро, поднимается со своего места и идет к двери.

 

Как только он выходит, я тоже выхожу из лимузина и встаю слева от него, чтобы избежать его взгляда.

 

— Не волнуйся, — похлопываю его по руке. — Я прикрою тебя.

 

Уголок его рта приподнимается в ухмылке, и мы следуем за его человеком в особняк.

 

Капли крови стелются по мраморному полу огромного вестибюля и ведут к дверному проему в дальнем левом углу. Мы идем по следу и попадаем в знакомую комнату с рядами кресел, обращенных к аукционному залу.

 

На полу разбросаны трупы, большинство из них с пулями в голове и груди, другие — с перерезанным горлом. На сцене, задыхаясь от ранения в грудь, лежит крупная женщина-бульдог, а в углу сгрудились двенадцать голых женщин, закованных в цепи, как животные, и содрогающихся от тихих рыданий.

 

— Что за чертовщина? — шепчу я.

 

Лу мотает головой в сторону женщин.

 

— Освободите их, принесите одеяла и отведите в особняк.

 

Пока мужчины вскакивают, он поворачивается ко мне и проводит ладонями по обеим щекам.

 

— Ты в порядке?

 

— Удивлена и спокойна, — отвечаю я, не совсем веря, что кому-то еще пришла в голову такая же мысль.

 

— Давай уйдем отсюда, пока не появился кто-то еще, — он хватает меня за плечи и выводит из аукционного зала.

 

Я не протестую, потому что часть меня все еще не может поверить, что это реальность. Весь месяц я настраивала себя на то, что вернусь в аукционный дом и разорву его вместе с Лу и его людьми. Теперь, когда все погибли от руки другого, я не знаю, что чувствовать.

 

— Ты послал еще одну команду до нашего прибытия? — спрашиваю я.

 

Лу качает головой.

 

— Я не хотел бы лишать тебя возможности отомстить. Точно так же, как я спас этого придурка на случай, если ты захочешь посмотреть ему в глаза, прежде чем он утонет.

 

Я смотрю на капельки крови, ведущие нас обратно наружу.

 

— Спасибо, что дал мне это завершение.

 

Несмотря на то, что Лу велел избавиться от Сайласа, он все еще был в подвале, когда я вернулась через два дня, чтобы потренироваться в стрельбе по мишеням. Я увидела не того человека, за которого вышла замуж, а сопливого труса, который не внес в этот мир ничего, кроме неверности и коварства.

 

Он умолял и просил сохранить ему жизнь, пытался вызвать любовь, которая была построена на лжи. Я не выдержала этого потока бреда и лишила его сознания. Через три дня мужчина, выгуливавший собаку, нашел его раздувшийся труп в реке, и я была объявлена вдовой.

 

— Хелен, — голос Лу выводит из задумчивости. — Что случилось?

 

Мы на улице, в залитом солнцем дворе, стоим у лимузина. Я смотрю на Лу, и сердце мое замирает. Как только он обрел зрение, то подстриг волосы и подровнял бороду, чтобы она повторяла контуры его точеных черт. Теперь, когда он не так часто хмурится, то выглядит на свой возраст и более красив, чем любой из его братьев.

 

Я пожимаю плечом.

 

— Тебе не кажется, что все это немного неожиданно?

 

Он поднимает бровь.

 

— Если ты хочешь кульминации, только попроси.

 

— Что? — вскрикиваю я.

 

Он открывает дверь лимузина, затаскивает меня внутрь и скользит рядом со мной, позволяя двери за ним захлопнуться.

 

Машина отъезжает и пересекает двор. Прежде чем я успеваю спросить, что он делает, его губы оказываются на моих, и он опускает меня к себе на колени.

 

Поцелуй горячий и требовательный. Все мысли о сражениях с аукционистами сгорают под его напором. Он стягивает куртку, тянет за липучку на ремнях жилета. Я выгибаю спину, позволяя ему снять его с моих плеч и отбросить в сторону.