Потому что это колдовство

Альбина хвалила мужские достоинства, которых оказалось неожиданно много. Впрочем, Борису было не до этого: он боялся и ждал одновременно её нескромных прикосновений, от которых сжималось и твердело всё изнутри, расплавляя мозг.

Женщина щекотала холодным кончиком носа его чувствительную шею, прикасалась мягкими губами, тёрлась щекой, прижималась всё сильнее, от чего невозможно было отказаться.

Борис был похож на расплавленный пластилин, из которого без труда можно было слепить что угодно.

Партнёрша с каждой минутой становилась откровеннее и ласковее. Трепетная женственность растворяла последние барьеры у мужчины, который впервые в жизни встретился со столь сильными ощущениями.

Альбина казалась Борису хрупкой и томной, трогательной и чуткой, трепетной и пылкой, сладкой, благоухающей, желанной.

В мозгу проносились ассоциации вперемежку с желаниями, основное из которых стремилось попасть глубоко внутрь манящей вожделением нимфы. Он созрел и готов был на всё.

Подруга коварно и расчётливо подводила Бориса к мысли о неизбежности  страстного рандеву в уединении. Она говорила и говорила томным, полным страсти голосом сирены, о том, насколько он хорош и желанен.

Альбина откровенничала, рассказывая про не очень удачные отношения с мужем, про отсутствие у него тех достоинств, которые есть у него, Бориса, такого обаятельного, мужественного и совсем неиспорченного.

– Ты мужчина моей мечты. Я сразу поняла, уверена, что нас свёл неотвратимый рок.

После очередного танца Альбина увела его вглубь коридоров, в потаённый уголок, где они нервно курили, затем целовались взасос, изощрённо сплетаясь языками, наслаждаясь вкусом внутренних соков до помутнения рассудка.

Руки женщины похотливо путешествовали там, где прежде не касался никто, отчего желание и страсть вырастали в размерах. Она была бесстыдна, откровенна, ненасытна, порочна до самых кончиков пальцев, но это было по-настоящему здорово.

– Мой муж сейчас в командировке. Нашей любви никто-никто не помешает. Ты и я, я и ты. Мы будем вместе всю ночь, если пожелаешь, то и день. И ничего не бойся, совсем ничего. Я врач, работаю с пациентами. Нас проверяют каждый месяц.

– Разве это имеет значение? Ты лучшая  женщина в моей жизни, точнее, единственная.

– Потом, всё потом. Успеем наговориться, узнать друг друга ближе. Сейчас нам нужно умудриться смыться отсюда так, чтобы не вызвать подозрений. Здесь я написала свой адрес. Скажи, что разболелся живот, что пьян. Не имеет значение, как ты отвертишься, главное испариться незаметно. Жди меня у подъезда.

– Вино, коньяк, что-нибудь нужно?

– Чудак, посмотри на столы, здесь всего довольно. У меня объёмная сумочка. Для конспирации потрусь с кем-нибудь ещё. Да не смотри так. Нужно отвлечь внимание. Мы с тобой нарисовались. Ты меня так возбудил. Вот, потрогай. – Альбина подняла подол платья, взяла его руку, опустила туда, где сейчас находились его мысли.

Мужчина едва не задохнулся от прикосновения к тайне. Он был на грани обморока.

В такси Борис только о ней и думал, то и дела принюхиваясь к ладони, которая хранила запах её нутра.

Всю ночь и весь следующий день любовники чередовали слияния с возлияниями. Альбина была ненасытна. Её опыт превосходил любые фантазии, которые могли прийти в ум Бориса.

Непристойность поз нисколько не смущала женщину. Она хотела и так, и этак, показывала чудеса извращённой гибкости и отсутствие тормозов в интимной сфере.

Особенно заводило её полное отсутствие сексуального опыта у Бориса.

Альбина чувствовала себя совратительницей, обучающей пороку младенца. Она раскрывала интимные недра, руководила его действиями так, словно наставница, которой поручено открыть ученику все тайны сокрытого от посторонних бытия.

Любовница показала своему визави все тонкости страстного соития, каждый миллиметр открытого и тайного в  возбуждённом похотью теле.

За сутки Борис слышал призыв и требование, – люби меня, Боренька, люби, – наверно раз двадцать. Несколько раз пришлось менять постельное бельё, десяток раз мыться под душем и в ванной, где процесс соития продолжался.

Борис был счастлив. Несколько раз он заводил разговор о том, что им нужно быть вместе. Альбина томно смотрела на него, прикрывала его рот рукой, от которой невыносимо пахло безудержным сексом, сливалась с ним в продолжительном поцелуе.

Несколько раз любовники пытались расстаться. Безуспешно. Они вновь падали в кровать, стараясь доставить друг другу ещё более глубокое наслаждение, сделать чего было попросту невозможно, поскольку они исчерпали неизведанный набор средств.

Квартира Альбины, если бы кому-то довелось войти в неё сейчас, показалась бы ему публичным домом, настолько её воздух был пропитан похотью.

Однако силы даже самой пламенной страсти рано или поздно заканчиваются. Устали и наши любовники, обещав продолжить общение при удобном стечении обстоятельств.

Чаяниям любовников не суждено было сбыться. Что-то там, наверху, или здесь, в рутинной обыденности, вмешалось в судьбу наших персонажей, резко и бесповоротно изменив сценарий любви на нечто иное.