Потому что я – отец

Словно где-то вдалеке, как еле уловимое эхо, безобидно ноет рука. Ещё одно преимущество пьяницы – можно снять боль, не прибегая к помощи таблеток.

На этом этапе лучше переместиться на диван и забыться во сне, но поздно: бессознательное, хулигански смеясь, разорвало оковы и противится всему, что «лучше», «правильно». Оно куда-то устремляется гогоча, и хочется порхать с ним, взмыть ввысь, чтобы через минуту броситься вниз, приземлиться около родника, напиться чистой ледяной воды. Снова в руке бутылка. И из горла хлебая горечь, я ищу вкус когда-то упущенной свободы. Она на расстоянии вытянутой руки. Никогда эта сучка, свобода, не представала такой доступной девкой, как сейчас… Ловушка захлопнулась, очередной алкоголик в плену.

И пока глаза окончательно не склеились, надо встать и преодолеть несколько непростых метров до дивана. Но ничего не хочется превозмогать. Веки тяжелы, они давят. И гораздо проще капитулировать, сложив руки вместе на столе, правую на левую, как за партой в первом классе, свалить на них голову, потому что шея уже не выдерживает груз, который предписала ей нести природа; и просидеть так несколько часов, пока бесцеремонно вошедшая после работы жена не разбудит и не отправит спать на диван. Благодаря ей те самые метры преодолеваются гораздо легче, только свобода уже не переполняет.

* * *

Обычно я пил дома. Без собутыльников.

Это большое преимущество перед собратьями, которые не пьянствуют в одиночку. Если гробишь свою судьбу таким пошлым образом, дома лишь усугубляешь своё положение, уничтожая здоровье и волю, но имеешь больше шансов избежать напрасных приключений. Гораздо легче остановиться на своей дозе, безобидно лечь спать, оставаясь в подобии рамок, отделяющих от пропасти.

Однажды я оказался за ними. В город приехал знакомый сиделец, тот самый, погубивший в пьяном ДТП жену и детей. Он погостил у родни, разыскал меня в социальных сетях. Три свободных часа перед обратным поездом. Встретились недалеко от вокзала в каком-то гадюшнике. Выглядел товарищ скверно, как и окружающая обстановка. Я приехал голодный, перед выходом опрокинул граммов сто. Задали быстрый темп под печальный монолог страдальца, запоздалая закуска не выручила, и уже через пару часов я поплыл окончательно. Лед беспомощно таял в бокале виски. Время так же медленно, но методично давит наши жизни, как сорокаградусная жидкость расправляется с прозрачными кубиками.

Состояние паршивенькое. Ехать через полгорода, с трудом встаю из-за стола. Я старался не злоупотреблять помощью сына, да и в таком состоянии не очень хотелось ему показываться, но я мечтал в относительном комфорте быстро добраться до дивана. Гордость услужливо ослабила хватку. Попросил приехать за мной, спаситель без лишних проволочек собрался и уже через полчаса припарковался у вокзала.

Мы распрощались с приятелем. Он походкой подбитого поплёлся к платформе, а я на автопилоте искал «Фокус».

Он старался не смотреть мне в глаза.

– Ну что, стыдишься отца?

– Нет.

– Так в чём же дело?

– Я думал, у тебя беда…

– Может, и не беда, но положение затруднительное, и я тебе благодарен.

– Если бы…

– Знал бы, в чём дело, то не поехал бы?

– Да.

– По крайней мере, спасибо за честность. У честных всегда есть шанс на почёт.

– Отец, тебе бы остановиться.

– Яйца курицу не учат.

Мы доехали до дома. Поездка не пошла на пользу. Тошнило.

– Отец, посиди немного. Мама просила в магазин зайти за продуктами.

– Давай-ка лучше на улице постою. Надо подышать.

Он пошёл в ближайший магазин. Я стоял покачиваясь. Земля подо мной танцевала, смотреть прямо тяжело. Опустил подбородок, разглядывал асфальт, покачиваясь. Наскучило, решил походить.

Шёл я неровно по причудливой траектории, мешая прохожим. Смотрел вниз, под ноги, что не помогало лавированию. Я ощутил резкий удар в плечо. Даже не видел громилу, который шёл навстречу. Подтянутый, короткостриженый поставил корпус. Но даже когда я не в кондиции, боковых столкновений не боюсь. Толкался плечами много, тело помнит, поэтому молодежь может до посинения тягать штанги, но подвинуть меня получится не без труда. Сосунок не блеснул крепостью в этой уличной дуэли и от обиды стрелял ругательствами. Когда я повернулся, он уже шёл на меня. Решительный, злой, трезвый.

Граммов двести назад я бы его быстро уложил. Он хоть и уверен в себе, но махал кулаками примитивно и бессистемно. Я читал каждое его действие, но тело не слушалось совсем.

Несколько хороших прямых в голову, зазвенело в ушах, я на земле. Пусть мальчик не радуется, упал не от ударов, меня же ноги не держат. Встаю, замахиваюсь, но поздно, поймал меня встречным, тут же прилетела ещё парочка. Обидно, но не смертельно. Вот зачем боксёры сто лет назад между раундами выпивали по ведру виски. Кровь везде, морда разбита, а я снова поднимаюсь. Боли нет, зато злости полно.