Потому что я тебя люблю

А Ника продолжала — так просто и легко, словно и не свою историю излагала, а очередную серию мыльной оперы пересказывала:

— Заказали мы кофе. Ну, он кофе, а я сок. Смотрю на него и думаю: «Плохо дело. Совсем малый бледный стал». А он перехватил мой взгляд, выдавил жалкую улыбку и говорит: «Что ж поделать, будем рожать». «Ага», — говорю. А тут мой сок принесли, и мне так захотелось повыкрутасничать — ну, я же беременная, мне можно. Говорю: «Слушайте, девушка, а можно мне сюда мороженого добавить?» У них обоих такое лицо стало! Еле сдержалась от смеха. Официантка пропищала: «Куда? В сок?». «Ага», — говорю. Тут Дени нашелся: «Не обращайте внимания, спасибо», — и на меня шикает. А я смеюсь в голос. В общем, призналась, что пошутила, и все эти байки про бзики беременных — не больше чем избитый стереотип.

— Ты еще только месяц в таком положении.

— А, — отмахнулась она. — Ты думаешь, у меня резко характер испортится? Или я начну молотить всё подряд без разбора: острое, соленое, кислое, сладкое, жирное?

— А потом? — не стала вдаваться в кулинарно-пищевые особенности я.

— Ну а что потом? Потом обсуждали, как дальше жить будем. Я к нему на следующей неделе переезжаю.

— Расписываться будете?

— Пока нет. Пару месяцев поживем, посмотрим, сможем ли сойтись характерами. А то, может, убьем друг друга на третий день.

Для Наташи это было не просто странно, а совсем непонятно. Всё вверх дном. Какое уж тут «посмотрим», когда ребенок родится через восемь месяцев?!

Но говорить она ничего не стала. Лишь вздохнула, отделалась парой дежурных вопросов о самочувствии подруги и планах на вечер — почти уже ночь, — и вернулась к компьютеру.

Жутко хотелось зайти на страницу Марка, но она себе запретила. Умри, но терпи.

Паша тоже не писал. Она несколько раз его «продинамила», прикрываясь планами, и он, наверное, понял истинную причину ее отмазок. Наташу мучала совесть. Куда не ступи — ни на минуту она не замолкает! У кого-то ее вовсе нет, а у нее — за троих, переизбыток. И встречается с ним — мучается, что обманывает парня: и ближе не подпускает, и от ворот поворот окончательно не дает. И теперь, когда вроде бы чуть отпустила, сердце сжимается. Отчего? Одной оставаться опять не хочется? И его заботы, неблагодарная, не ценит, лишь принимает как должное. Тоже мне, королева!

О, она была еще та самоедка! И критиков с их острыми замечаниями не нужно.

Ближе к ночи надумала — даже монетку подбросила, чтоб решила ее судьбу: «Орел — значит, напишу ему. А если решка, то нет. Пусть всё катится, будь как будет».

Выпал орел. Хотела перебросить еще раз, но обещание есть обещание.

«Хотя бы с самой собой можешь быть честной?»

Написала.

«Привет! Предложение о кино еще в силе?»

«Господи, ну зачем же я снова?! Я ведь его не люблю… Он мне даже не нравится!»

Паша был в сети, поэтому ответ долго ждать себя не заставил:

«Да, билеты лежат:)».

Это ему, якобы, мама принесла — им на работе давали — приглашение на двоих на любой фильм с открытой датой.

Стали выбирать фильм — на мнении сошлись быстро. Ей лишь бы не триллер, а так всё равно.

С Марком пошла бы даже на ужасы. Можно было бы прижиматься к его плечу в особенно острые моменты, и под этим благовидным предлогом стать к нему еще ближе, вдыхать аромат его одеколона (пользуется ли он им?), разглядывать его крепкие руки и длинные пальцы (всё именно так, как она любит), и просто быть рядом.

Интересно, какие он любит фильмы? Она ведь ничего не знает о нем настоящем. Как в песне: «Он — твоя иллюзия». Именно иллюзия. И если он станет ей ближе, откроется, станет таким же человеком как все, она узнает о его слабостях и дурных привычках (а они ведь у всех есть) — иллюзия разобьется. И мечты вместе с ней. И надежды. И что останется? Горькое послевкусие? Скорее всего. Ведь своими мечтами она возложила на него — обычного человека — слишком много.

Она была романтичной, но довольно разумной девушкой, и сама это понимала. Чтобы Марк навсегда остался для нее идеалом, он должен быть недосягаемым. Иначе непременно ждет разочарование.

Не хотелось ни того, ни другого.

Неужели любви — настоящей, как в книгах — не существует?

Хотелось плакать. От безысходности.

Что она и сделала, погасив свет и уткнувшись лицом в подушку. Нет бы спать. Глупая.

Глава 9

Осень, конечно, лучше встречать в объятиях любимых — людей, цветов, книг — тут уж кому как повезло. Или кто что для себя выбрал.

У Наташи выбор был небогатый — либо сидеть дома одной и упиваться отчаянием, либо сходить в кино с Пашей, а там видно будет.

Она рискнула. И не пожалела. Как с другом с ним было отлично, но никак других перспектив она для себя с ним не представляла. Ну как объяснить другим, если даже себе не можешь, что это за чувство — когда ты не воспринимаешь человека как… мужчину.

Возвращалась она домой в полупустой маршрутке, наблюдала в окно за яркими сияющими витринами торговых комплексов, которыми был напичкан весь город, за желто-оранжевыми фонарями, спешащими машинами, транслирующими рекламу экранами, меняющими цвета светофорами… И так грустно ей было.