Потому что Катька плакала

Козинец Людмила ПОТОМУ ЧТО КАТЬКА ПЛАКАЛА

— Катька, не реви!

— Да-а-а… а как это может быть…

— Да не реви ты! Что «может быть»?

— Как это может быть… что я тебя больше никогда не увижу?

— Во-первых, увидишь. Какое-то время еще будут сеансы связи. Во-вторых, не хочешь же ты, чтобы я отказался от экспедиции и чтобы меня вся Земля засмеяла? Да и причина тоже — Катька ревет!

— А что — не причина?

— Нет. Нос вытри! И вообще, проникнись сознанием ответственности момента, повесь на стенку мой портрет и всю жизнь гордись мною. Детям, внукам и правнукам рассказывай. Кстати, я твоих правнуков обязательно разыщу. Да ты что?!

А Катька разрыдалась просто навзрыд, вцепившись в куртку Андрея, она захлебывалась слезами. Андрей перепугался. Некоторое время он отрывал Катьку от куртки, потом сообразил, наконец, что делать. Ухватил со стола сверкающий голубым льдом сифон, и колючая струя полилась Катьке за шиворот. Возникла небольшая потасовка. Пятнадцатилетняя соседка Катька очень небезуспешно наседала на космонавта, будущего покорителя просторов Вселенной, комсорга экипажа Андрея Вяльцева. Повременив, Вяльцев сдался. Поединок Катька выиграла.

…Но так было далеко не всегда. Андрей хорошо помнил настырную девчонку, которая обожала портить лихим казакам-разбойникам их двора самые отчаянные похождения, за что и бывала бита. Она не жаловалась. Потом казаки выросли, и Катька принялась отравлять им свидания. Потом выросла Катька. А казаки к тому времени разлетелись кто куда. И неожиданно возникла крепкая дружба (видимо, спаянная прошлыми боями) между голенастой, нескладной, с противным характером девчонкой и Андреем Вяльцевым, которому, как он сам выражался, «уже стукнуло двадцать один». Катька таскала у него книжки почитать, долго и серьезно обсуждала с ним достоинства очередного поклонника, наличие каковых у нее вообще изумляло Вяльцева несказанно. Может же кому-то приглянуться эта чума в юбке! Однажды ему даже пришлось исполнять карательные функции, выражавшиеся в том, что одному не в меру настырному молодому человеку требовалось объяснить, что блокировать канал видеофона нудными беседами о любви и дружбе и перегружать почту увесистыми пакетами с надписью «Лично в руки!!!» в данном случае бессмысленно.

Катька привязалась к Андрею, ходила за ним хвостиком, а он был беспредельно терпелив, ощутив себя вдруг старшим братом. Дошло до того, что Андрей стал разбираться в длине юбок на текущий сезон. Случалось ему и загонять домой припозднившуюся Катьку, и уговаривать ее выпить горькое лекарство, когда она болела, и решать с ней задачи по физике, и даже читать ее неудобоваримые стихи, что Андрей числил уже в ранге подвига.

Андрей был человеком уравновешенным, в его доме не водилось долгих посиделок, сердечные дела находились в полном порядке, что выражалось в отсутствии оных. Так что Катька ему не мешала. Правда, ее родители подчас обижались на то, что авторитет Андрея признавался в первую очередь. Но ничего особо вредного Андрей девчонке не внушал, потому родители успокоились.

И вот теперь Андрей улетал. Катька не очень поняла, куда и зачем, зато твердо усвоила — далеко и надолго. Практически навсегда. Срок возвращения экспедиции был так невероятно далек, что Катька при всем своем юношеском оптимизме не собиралась жить так долго. И горько плакала, вдруг осознав: Андрея она больше не увидит.

— Ты же все равно что умер для меня! — голосила она.

— Типун тебе на язык. Что ты меня хоронишь раньше времени? Ты же будешь знать, что я жив, у меня интересная работа, я увижу Землю будущего. Радовалась бы за меня! А ты плакать. Прекрати. У меня уже все носовые платки вышли.

Тогда Катька принялась реветь в подол. Андрею стало интересно: сколько слез в человеке? Но Катька уже начала повизгивать и всхлипывать с завыванием. Андрей снова потянулся к сифону. Катька притихла, но столько горя было в ее глазах, что у Андрея холодок прошел по спине.

— Кать… ну не надо. Радоваться следует. Вот уходит первая экспедиция в такой далекий поиск. Доросли наконец. Дело-то какое впереди! Я с замиранием сердца думаю об этом, честное слово. Конечно, и мне жаль… вернусь вот, а здесь все иначе, знакомых никого. Но это не страшно. Нас вся Земля ждать будет. А ты… я очень прошу, веди дневник. Потом я его прочитаю, и словно проживу твою жизнь, все-все о тебе знать буду. Хорошо?

Катька горестно кивнула. Андрей погладил ее по голове.

— Будь умница. Расти, учись… чтобы мне потом за тебя не краснеть. Ладно? Ну… и все. Мне пора, малыш.

Катька бросилась Вяльцеву на шею и заголосила отчаянно:

— Еще в день рождения! У меня же завтра день рождения! И я собиралась испечь твой любимый пирог с грибами! Сегодня утром таких белых набрала! А тебя не будет! Каждый год был! А теперь — не будет! Помнишь, когда мне пять лет исполнилось, ты мне зайца подарил! Живого! И потом каждый год был! А теперь…

— Катюшка, Катенька, Катеринка, Катенок, Катапультик, Катавасия, Каракатька! Немедленно прекрати реветь! Завтра съешь за меня пирог. А сейчас пожелай мне удачи.