Потому что люблю

…Потом к Виктору Гаю приходили комэски с плановыми таблицами, председатель жилищной комиссии больше часа забрал, нужно было прочитать пачку новых приказов и распоряжений, побывать в казарме, где жили авиамеханики, а в пятнадцать часов быть на заседании горисполкома — депутат, ничего не поделаешь.

И когда он снова приехал в штаб, дежурный доложил:

— Просили вас позвонить домой.

— Хорошо, спасибо, — сказал как можно спокойнее Виктор Гай, вошел в свой кабинет, снял предохранитель с защелки замка и, когда она звонко возвестила о том, что дверь заперта и никто не войдет сюда, снял трубку и набрал номер.

— Я слушаю.

Это был голос Нади.

— Я слушаю! — повторила она.

— Надюш!..

— Ну что? — ласково спросила она.

— Я люблю тебя.

— И я тебя тоже.

— Когда приехала?

— Приехала?.. Я же выросла среди летчиков и никакой транспорт, кроме самолетов, не признаю.

— Ты молодец.

— Хочу тебя видеть. Скоро придешь?

— Сейчас.

— Я тебя встречу.

— Это гениально! Держись левой стороны бульвара. Чтоб не разминулись.

— Ладно.

— Ты самая удивительная женщина на земле.

— Потому что ты любишь меня.

…Они, счастливые, стояли посреди бульвара, смотрели друг на дружку, не замечали, что на них обращают внимание. Он целовал ее, а она молчала, улыбалась. И только вздрагивающие губы выдавали волнение.

— Пойдем домой? — спросил он.

— Там молодежь. Ужин готовят.

— Тогда знаешь куда пойдем?

— На стадион.

— Как ты угадала?

— Я же удивительная, сам сказал.

Стадион их не принял. Там вовсю кипели футбольные страсти.

— Нет лишнего билетика? — спросил у Нади юркий мальчишка.

В ответ она звонко рассмеялась…

— Знаешь, куда мы пойдем? — снова спросил Виктор Гай.

— Конечно.

— Совершенно верно.

И они пошли домой. Пошли окольной дорогой. Говорили без умолку, перескакивая с одного на другое.

— С Андреем — это уже решенный вопрос?

— Почти. Еще там медкомиссия. Но он здоровый парень.

— Весь в маму, — сказала она.

— Точно. Потому и красивый такой. Столько невест, как на конкурсе красавиц.

— Наташку так и не поменял?..

— Однолюб.

— Пантелейка придет?

— Еще бы!

— С Олей, конечно?

— Если не уехала. Она же техник линейной связи. Почти все время в разъездах.

— Не ссорятся?

— Когда им ссориться? Рады каждой встрече.

— А Сирота?

— Заместитель командира дивизии. Летает уже только на стареньком МИГ-17. Коллекцию его значков и орденов, по-моему, пора в музей передавать.

— А старушка его?

— К сыну уехала. Внука воспитывает. А с ним живет дочь с мужем. Ты помнишь их Светку. Она была года на два моложе Андрея. Кончила десять классов и вышла замуж за одного нашего летчика. Очень славный парень…

Когда до их дома осталось не больше сотни шагов, Виктор Гай наконец решился и придержал Надю за локоть. Ей передалось его волнение, и она настороженно замерла.

— Как же дальше, Надюш?

— Не знаю, — быстро ответила она.

Он улыбнулся, провел рукой по ее щеке, шее, запустил пальцы в волосы.

— Я люблю тебя, хороший ты мой человек.

— Я тоже…

— Значит, ты больше никуда не уедешь. Я просто возьму и не отпущу тебя… С этого дня у нас начнется совсем другая жизнь. Ты даже не представляешь, как здорово мы будем жить, Надюшка…

Она прислонилась к его плечу и задумчиво слушала, провожая глазами убегающие огоньки подфарников.

— Будем жить, — тихо повторила она про себя. Грустно посмотрела ему в глаза. — Когда? Когда уже жить, Витюшкин?

— Не говори ерунду. Сегодня! Завтра! Всегда! Пока сердце не остановится… Возьму отпуск, поедем в горы, раскинем палатку. Вдвоем. Ты и я. Будем пить кумыс, ловить форель. Я тебе такую уху сварю, за ворот не оттащишь…

— Седых сколько появилось, — сказала она и пригладила у него на висках волосы. — Я только слетаю в Новосибирск и сдам лабораторию, ладно?

— Не хочу…

— Всего десять дней. Не больше. Ну, Витюшкин, я же на службе… С учета в парторганизации сняться надо…

— Может, поездом лучше?

Надя засмеялась:

— Ты это что, гениальный летчик?

— Я тебя люблю… Ты даже не представляешь как…

— Очень даже представляю…

Над ними тихо висели в поднебесной голубизне светлые пряди перистых облаков, ветер лениво перебирал тополиную листву, сдувая с нее невесомые белые пушинки. Они летели мимо них беззвучно и торжественно, как летит крупный первый снег.

Кажется, это было только вчера вечером, а на самом деле уже прошло почти десять дней. Целых десять дней!..

Конечно, если их поставить рядом с последними десятью годами, сравнение нелепое. Но нелепым оно может показаться постороннему человеку, Гай же эти десять дней уже относил к новому времяисчислению. В этот раз Надя улетела не как всегда — в неизвестность, она уже выбрала маршрут, который вел ее к определенной ими обоими цели, она уезжала из той жизни навсегда, уезжала в новое время, счет которому они будут вести вместе без оглядки на прошлое. Они долго ждали этого дня, и он для них наступил. Наступил сам, неожиданно: они вдруг ясно поняли, что с этой минуты, что бы уже ни случилось, их разлучить нельзя.