Потому, что люблю

— Виктория увидит тебя — в обморок от восторга свалится,— засмеялся Алексей.— Вид у тебя такой блистательный! Не могу вспомнить, кого ты мне наломи-наешь? А, вспомнил: манекен в витрине универмага.

— Ты издеваешься или?..

— Или,— успокоил Алексей. — Выглядишь ты что надо.

— Старался!—Женька озабоченно огляделся.— Гляди ты, не все пришли! Вот народец! Ты их за уши тянешь в культуру, а они упираются. На что мне такая роскошная жизнь? Пора. Аида!

В зале, где экспонировались картины Врубеля, почему-то пахло церковью. Этот странный запах сохранился в памяти Алексея еще с детства: он увидел мать, высокую, красивую, в голубом чаде кадила, среди икон и молящихся старух, рядом со священником в золотой шуршащей рясе. Мать крестилась, не склоняя головы, далеко откидывая от груди руку. И священнику руку поцеловала, только когда он поднес ее к губам.

Зачем она ходила в церковь и зачем брала с собой Алексея, он так и не узнал, хотя не раз после спрашивал.

«Много будешь знать — рано состаришься»,— отвечала мать.

Мысли Алексея прервал Крохотуля:

— Хорошо тому, кто рос в такой семье, что в нем с детства воспитывали чувство красоты. А мной, напри-мер, никто не занимался. В школе мы учили физику, математику, литературу, а чтоб насчет понятия о живописи, скульптуре... Теперь вот сам наверстываю. Но не каждый в нашем возрасте такой смельчак, что возьмет да и прямо скажет: «Я в этом ни бум-бум». Многие маскируют свое незнание общеизвестными истинами, нахватаются верхушек—запомнят несколько имен, картин, а копни глубже...

— Дань приличию,— подхватил Мажуга,— обязан иосхищаться — он и восхищается, а внутренней потребности никакой.

— Ты будто обо мне рассказываешь,— признался Сарычев. — Я как-то и не думал, что мне все это нужно. Считал — необязательно, как десерт к обеду. Важно, чтоб обед был сытным, а десерт... баловство, что ли? Обойтись можно...

— Здравствуйте! — приветливо сказала, подходя к ним, девушка.'

Алексей сразу узнал «русалку», хотя ничего русалочьего в ней не было. Гладко причесанная, в строгом светлом костюме, она походила на учительницу. Ее даже не смущал Женька, который старался показать псем, что знаком с нею, вертелся рядом, поддакивал.

Удивляло — с чего это Виктория вдруг пригласила Женьку к себе домой? Не знать человека и сразу — в гости? Или он до того ей понравился, что боялась потерять снова? А возможно, уступила Женькиной навязчивости?