Потому что нас много

Это не был гламурный район: до войны его назвали бы трущобами. После появления надежных ядерных реакторов у каждого здания была своя энергосистема, но улицы здесь были грязные, неосвещенные. Закрытые решетками или заколоченные окна и двери на первом этаже; граффити, пятна влаги, облупившаяся краска и птичий помет на стенах.

В этой фавеле жили совершенно ничем не примечательные люди — не чиновники из правительства, не военные, не богачи, а просто люди — скорее всего, безработные. У большинства из них, вероятно, не было ни надежд, ни будущего — если не считать возможности когда-нибудь улететь в другую систему.

Какой смысл их взрывать? Чем можно это оправдать? Преступники напали на людей и лишили их тех крох, которые у них еще оставались. Иногда я стыдился того, что когда-то сам был человеком.

Мои размышления прервал звонок бразильского министра.

— Райкер, это уже третье нападение за месяц, а поиски виновных до сих пор не увенчались успехом. Какие гарантии вы дадите мне, что преступники будут пойманы?

Министр Бенедито выглядел скорее испуганным, чем разгневанным. Скорее всего, он боялся, что его могут уволить. И все же сейчас было не то время, чтобы злиться.

— Министр, не я руковожу этим расследованием. На самом деле я не руковожу ничем, кроме проекта массовой эмиграции. Здесь я… ну… консультант. Я сделаю все, чтобы помочь следователям, но результаты вы должны требовать от своих собственных служб безопасности — и, конечно, от ООН.

По лицу Бенедито было видно, что мой ответ ему не очень нравится. Но больше ничем я помочь ему не мог.

Я выделил беспилотников-шахтеров службам спасения, чтобы они помогли искать и извлекать выживших и трупы. Я расставил беспилотников наблюдателей по периметру — на тот случай, если террористы решат устроить повторную атаку. И я позаботился о том, чтобы у руководителей расследования была прямая линия связи со мной. Но в основном я ждал.

Это, как и сказал министр, было уже третье нападение за месяц. Чистый, неприкрытый терроризм.

И, насколько я мог понять, нападавшие даже не выступили с заявлением, не предъявили никаких требований. Кто-то просто решил уничтожить Бразилию. И поскольку от империи фактически остался только Флорианополис, он стал очевидной целью.

Полторы тысячи кораблей, или полторы тысячи рейсов. Безжалостная логика математики смеялась надо мной.

* * *

Министр Джерролд, представитель Новой Зеландии, снова разглагольствовал, распекая меня за ошибки — как за реальные, так и за воображаемые. По какой-то причине он с самого первого дня возненавидел меня. Нет, конечно, мнение какого-то болвана меня совсем не интересовало, но мой ра­зум требовал упорядоченности, ему нравилось искать во всем причинно-следственные связи. Кроме того, если я уж вызвал у кого-то такую реакцию, то нужно поскорее перевести партию в эндшпиль. Сражаться с каким-то идиотом — значит, напрасно тратить энергию.

Сегодняшняя пламенная речь Джерролда была посвящена саботажу и нашей неспособности с ним разобраться. Я приказал своему аватару выражать внимание и заинтересованность, а сам закатил глаза.

В конце концов слова у него иссякли, и я приготовился отвечать, но представительница Мальдив меня опередила. А опередить компьютер — немалое достижение. Возможно, мне стоит проверить систему.

Председатель дал слово госпоже Шарме, и она встала.

— Я хотела бы поблагодарить министра за то, что он вкратце изложил свою речь, которую он произнес на прошлом заседании. А она, насколько я помню, оказалась кратким изложением речи, произнесенной на позапрошлом заседании. Я была бы еще более признательна министру, если бы новое вступление стало бы прелюдией к какой-то новой информации. Или, по крайней мере, было бы остроумно. Джерролд, у вас, очевидно, есть какая-то проблема с репликантами. Пожалуйста, решайте ее вне сети, чтобы мы могли заняться делами.

Огоньки, свидетельствующие о присутствии представителей на заседании, быстро замигали — это был эквивалент аплодисментов. Министр Джерролд помрачнел и сел на свое место, скрестив руки на груди.

Надо будет отправить Шарме благодарственную записку. Но она права: у Джерролда, очевидно, какой-то пунктик, связанный с репликантами вообще, и со мной в частности.

Следующим пунктом в повестке дня было ухудшение климата. Несколько анклавов в высоких широтах уже почти стали непригодными для жизни. Два корабля, «Исход-4» и «Исход-5», должны стартовать уже в этом месяце. ООН подтвердила, что жители островных государств отправятся на Посейдон, и вопрос заключался в том, изменим ли мы порядок эмиграции или просто переселим жителей северных анклавов на освободившиеся территории. Каждый представитель хотел изложить свою точку зрения, и двух одинаковых среди них, похоже, не было.

Я уселся поудобнее, посмотрел по сторонам и вдруг понял, что рядом нет Гомера. Обычно он заглядывал ко мне, чтобы посмеяться над заседаниями ООН, и я, кажется, пристрастился к его сатире — она помогала мне побороть скуку.