Потому что ты мой

– Да ладно, чего там. – Грейс заворачивает книжицу в свитер и крепко прижимает к груди.

– Ее детство и проблемы с отцом… боже. Ну и трагичная выпала ему жизнь.

– Кому, Гарольду? – спрашивает Шерил, передавая Грейс чай со льдом.

Грейс бросает на Кэрол сердитый взгляд. И всем-то ей нужно с матерью поделиться!

– Гарольд – дурацкое имя, похоже на «огород». – Топая по ступенькам, появляется Мейсон и кладет самолетик на край стола. Свою бумажную шляпу он уже снял, щеки пылают.

– Вовсе оно не похоже на «огород», – смеется Элис.

– Вы вообще знаете, что означает имя Гарольд? – спрашивает Мейсон.

– Я – нет, а ты?

– Ну разумеется! Иначе бы и разговор об этом не заводил. Имя Гарольд родственно слову «герольд». Это глашатай, тот, кто приносит вести. Человек с идеально круглой головой. Тот, кто полон мыслей, но скуп на слова. Вот они какие, Гарольды. Ладно, я в ванную.

Он протискивается мимо Грейс и ее подруг, сдвигает стеклянную дверь в дом. Никто больше не ходит за Мейсоном по пятам. Ему позволяют дышать полной грудью, исследовать, бродить, где захочет, и делать ошибки, и благодаря этому он расцвел.

– Откуда он узнал, что означает это имя? – глянув на Грейс, спрашивает Элис.

– На прошлой неделе Ноа целый урок рассказывал ему об именах. Мейсон на них немножко зациклился.

– А где Ноа?

– С кем-то из других учеников.

Это ложь. Грейс не сообщила ему о встрече, не хотела его видеть. Она все еще не сообщила подругам о Ноа и Ширли. Сначала нужно понять, куда катятся отношения.

– Интересно, Ли когда-нибудь рассказывала Мейсону о своем отце? Наверняка рано или поздно должна была завести разговор о родителях, а? – спрашивает Элис.

– Если Мейс читал дневник, то знает, что отец ею особо не интересовался, – встревает Кэрол.

– А разве семилетка способен такое понять? – Элис отпивает крошечный глоточек чая со льдом.

– Наверное, нет. – Грейс закрывает глаза. Чего-чего, а правды в этом дневнике днем с огнем. – Кто-нибудь еще мечтает об отпуске длиной в год?

– Да, – хором откликаются подруги.

А еще лучше в целую жизнь, думает Грейс. И действительно этого хочет. Она откидывает голову на спинку кресла и вместе с остальными прислушивается к шепоту листьев и детским голосам в конце двора. Подруги переговариваются между собой, Фред и Чарли увлечены собственным разговором. Она вспоминает, как пришла сюда с Ноа на барбекю. Ли была тогда в таком приподнятом настроении, щебетала о своем зарождающемся романе, поездке, жизни и всем остальном.

Подавляя скорбь, Грейс отхлебывает еще глоток. Сладкая, холодная жидкость оставляет приторное послевкусие, но помогает успокоить нервы. Закрыв глаза, Грейс крепче прижимает дневник к груди. Мейсон выбегает мимо подруг обратно на улицу и бежит на задний двор играть с другими детьми.

Прошлое

65 Ли

Из комнаты Ли донесся голос Гарри. Всего лишь пробный всхлип, вероятно, между двумя снами, но ей хватило, чтобы вернуться к действительности. Подушка замерла буквально над самым лицом Гарольда, и Ли с прерывистым вздохом положила ее на прикроватный столик. Нет, она не могла так поступить. Она же не убийца.

Ли слезла с кровати. Из отцовского кармана что-то выпало. Подойдя, она увидела скруток банкнот, перехваченный красной резинкой для волос. Забрав деньги, Ли вернулась к себе в комнату. Выкопав в шкафу байкерские ботинки, перевернула сначала один, а потом второй. Ничего. А казалось, ловко спрятала.

Она зашвырнула ботинки обратно в шкаф. Значит, отец у нее подворовывал. Крал деньги, ради которых она столько ишачила, потому что кто-то же должен был содержать ребенка, оплачивать его молочные смеси, подгузники, еду, ипотеку… да все.

Ее затопила ярость. И почему она столько терпела такое отношение к себе? Это ж какой нужно быть тряпкой! Нет чтобы поставить его на место, изменить свою жизнь, она нырнула в бутылку. Алкоголь помогал заглушать боль, которую отец причинял ей все эти годы. Помогал забыть, что он украл единственную настоящую подругу за всю жизнь.

Ли проверила Гарри и вернулась в гостиную. Как ни лезь из кожи вон, этот дом приносит ей одно горе. И так будет всегда. Всю свою жизнь она провела в этих стенах и цепляется за него, потому что с ним связаны воспоминания о матери. Но от матери здесь давно не осталось ни следа.

Глупо.

Ли решительно прошла в отцовскую комнату, где лежала подруга – теперь всего лишь труп. Пусть, пусть отец очнется сам, пусть увидит любимую женщину вот такой: низведенной до куска гниющего мяса. Для него это уже вторая, которую он любил и потерял.

Непрестанная боль. Крушение всех надежд. Мука. Гнев. Горечь. Ненависть. Все это Ли пришлось познать, навлечь на себя ради него и Ширли.