Потоп

Они опустились на колени у кровати Хансена и открыли его тумбочку. Осторожно просмотрели предметы, дважды проверив на наличие каких-либо признаков белого грибка, но ничего не нашли. Вещей внутри тумбочки было немного. Немного запасной, но влажной одежды. Сотовый телефон с разряженной батареей. Пол-упаковки капсул с льняным маслом. Брелок для ключей в форме яблока с надписью "I ♥ NY", на котором свисали ключи от машины и дома. И чёрный кожаный кошелёк. Пока МакKанн разбирал предметы, Гейл открыла бумажник. Там тоже было сыро, и изнутри шёл слабый затхлый запах. Она нашла несколько заплесневелых снимков – Хансен с двумя улыбающимися детьми, очевидно, его, и свадебное фото гораздо более молодой версии Хансена, позирующего со своей женой. Гейл нахмурилась, пытаясь вспомнить, упоминал ли этот человек когда-нибудь о своей семье или о том, что с ними случилось.

- У Хансена было обручальное кольцо? - спросила она.

- Я не знаю. Я никогда не замечал. Если честно, он мне не очень нравился. А что?

- Нет, ничего. Просто любопытно, кто он такой.

- Почему? Теперь он мёртв. Не похоже, чтобы мы могли вырезать что-либо на его надгробии.

- Может быть и нет, но мы должны знать друг о друге, не так ли? Кто-то должен вспомнить о нас после того, как мы уйдём, разве нет? Часть нас должна жить дальше, даже если это просто мелочи нашей жизни, которые кто-то найдёт.

- А как насчёт души?

- Ты веришь в душу, МакKанн?

- Нет. То есть больше нет. Раньше я верил в Бога, Небеса и бессмертие человеческой души, но я практически перестал верить примерно тогда, когда пошёл дождь.

Гейл уставилась на фотографию Хансена и его детей и прошептала:

- Кем ты был, Хансен? Какая у тебя была история жизни?

- Это имеет значение для тебя? - спросил МакKанн.

Она закрыла бумажник и бросила его обратно в тумбочку.

- Нет, думаю, нет. Уже нет. На самом деле ничего больше не имеет значения.

- Пить, - эхом разнёсся голос Марка в статике. - Думаю, я полежу немного. Я устал, а эта кроватка такая... мягкая...

Глава 33

Гейл проспала всю ночь, убаюкиваемая раскачиванием судна. Она не видела снов. Ей ничего не снилось несколько недель, а если и снилось, то она ничего не помнила. Учитывая их близость, она предположила, что Катарина, Пэрис, Линн или Татьяна сказали бы ей, если бы она плакала ночью или говорила во сне, но они никогда не упоминали об этом.

Проснувшись на следующее утро, Гейл села и потянулась, медленно преодолевая боли и паралич в конечностях, вызванные тонким матрасом. Она тосковала по своей домашней кровати, теперь уже затонувшей, а потом ее мысли обратились к другим вещам из её прошлого, которое тоже было затоплено. Решив не поддаваться настроению, она вылезла из кровати и оделась.

Завтрак состоял из поливитаминов, крекеров, консервированных груш и сардин в оливковом масле. Она ненавидела сардины до дождя и ненавидела до сих пор, но всё равно ела их, вытирая крекерами остатки масла на тарелке. Она сидела в камбузе с МакKанном, Беном, Катариной и Уорреном, которые, как и она, ели свой скудный завтрак, прежде чем начать свою вахту. Они практически не разговаривали, вели лишь спорадические светские беседы. Бен читал свою газету, как и каждый день. Она была покрыта плесенью, сморщилась и разорвалась, а большая часть чернил размазалась от постоянной влажности. Заголовки кричали о вещах, которые больше не имели значения – о войнах, экономике и о том, какая на этот раз голливудская звёздочка отправляется на реабилитацию. Гейл часто подумывала спросить Бена, почему он каждый день перечитывает её, но подозревала, что уже знает ответ. Это был ритуал; это давало ему ощущение нормальности в этом испорченном мире.

Один за другим они закончили есть и направились наверх, останавливаясь только для того, чтобы надеть дождевик. Гейл натянула на голову тяжёлую ярко-жёлтую резиновую куртку, а затем взяла подходящую резиновую шляпу от дождя. Ей хотелось, чтобы на лодке были ботинки или резиновые сапоги, которые подошли бы ей. Её ноги неизменно промокали в каждую смену. Каждый из них также выбрал оружие на день. У Уоррена и Бена были пистолеты. Катарина вооружилась длинным копьём, сделанным из палки от палатки. У Гейл было мачете. У них также были две пары биноклей. Гейл взяла одну пару, а Бен – другую.

Гейл последовала за остальными по лестнице и прошла через люк. Ей в лицо сразу ударил туман. Сегодня утром было ветрено, и по палубе хлестал дождь. Она выглянула за перила и увидела, что большая часть океана скрыта под глубоким клубящимся туманом. Линн, Пэрис, Морган и Майлон прошли мимо них, кивнув в знак приветствия, прежде чем направиться под палубу, чтобы обсохнуть и уснуть.

Гейл, Катарина, Уоррен и Бен заняли позиции вдоль перил. Гейл и Уоррен вышли вперед. Бен и Катарина пошли на корму. МакKанн направился к мосту, чтобы сменить Риффла, который дежурил всю ночь. Как только они заняли позицию, они начали ещё один долгий, утомительный, жалкий день, сканируя воду в поисках спасения, выживших или новых угроз.

Гейл уставилась в дымку и вздрогнула.