Потрачено. Беспредельная история GTA

16 июля 1992 года эти строки зачитывались со сцены в Беверли-Хиллз, но делал это не их автор – рэпер Ice-Т, а Чарлтон Хестон, знаменитый актер с квадратной челюстью. Хестон, больше всего известный по роли Моисея в «Десяти заповедях», в этот день пришел в отель Regent Beverly Wilshire ради другой высшей цели: зачитать своим зычным голосом этот самый трек, Сор Killer, и потребовать его запретить.

Поводом послужило ежегодное собрание акционеров компании Time Warner, которой принадлежал лейбл, выпустивший запись. Вышедший в марте Сор Killer стал предметом общенациональных споров: его открыто порицала полиция и президент Буш. Ice-Т, написавший трек на волне беспорядков, связанных с Родни Кингом[13], защищал свое произведение как честное изображение персонажа, уставшего от полицейского произвола.

Казалось, присутствовавшие акционеры верили всему, что говорил Хестон. Когда он ревел припев «Умри, умри, свинья[14], умри!», один из людей с трепетом наблюдал за выступлением: Джек Томпсон. Ревностный католик и республиканец, Томпсон своим внешним видом напоминал школьника, одетого как в выпускном фотоальбоме. Он носил выглаженные костюмы, его уже седеющие волосы были аккуратно расчесаны, а голубые глаза сияли. Он чувствовал напряженность момента. Хестон, как позже выразился Томпсон, «поджег фитиль культурной войны». И этот молодой воин был готов сражаться.

На фоне стоящего на сцене сторонника Национальной стрелковой ассоциации Томпсон вряд ли казался воинственным. Щуплый заика-отличник из Кливленда, он был настолько близоруким, что на матчах Малой бейсбольной лиги бегал за несуществующими мячами. Товарищи по команде его ненавидели. «Это меня травмировало», – вспоминал он позже. И однажды Томпсон сорвался. Он пошел в свой гараж, разлил по полу бензин, разбросал повсюду пистоны и колотил их молотком, пока они не взорвались.

Томпсон не пострадал – ему даже понравились острые ощущения. В восемнадцать лет, будучи либеральным сторонником Роберта Кеннеди, он столкнулся с угрозами расправы и проколами шин после того, как возглавил студенческое движение против сегрегации жилья. Он слушал группу Crosby, Stills and Nash[15] и вел радиопередачу в университете Денисона.

Но внутри Джека рос Потрошитель. Когда студент из леворадикальной организации «Черные пантеры» заменил американский флаг у школы на флаг с лозунгом «Власть черным», Томпсон подошел к нему.

– Ты что творишь? – спросил Джек. – У нас общий американский флаг!

Парень направил на Томпсона мачете. Тот отступил, в буквальном и философском смысле.

– Время было радикальное, приходилось выбирать сторону, – вспоминал он позже. – Я придерживался консервативных взглядов во всем, что касалось безумия политкорректности.

С книгой Уильяма Бакли под мышкой, Томпсон вместе со своим одноклассником Элом Гором[16] поступил на юридический факультет Университета Вандербильта. Вместо посещения занятий Джек предпочитал играть в гольф и, несмотря на членство в обществе Phi Beta Kappa[17], провалился на экзаменах. Переехав в Майами и ощущая себя неудачником, Джек за компанию с другом сходил на церковную службу, где все были одеты в шорты и футболки. Томпсон почувствовал себя как дома и будто заново родился. Перед тем как снова сдать экзамены, он молился и, успешно восстановившись в университете, воспринял это как знак от Бога – пора отправляться в крестовый поход.

В 1987 году, услышав в эфире местного шок-жокея[18], Томпсон обложился юридическими книгами. Дотошно изучив ситуацию, он обнаружил малоизвестный факт: Федеральная комиссия по связи была уполномочена регулировать эфир на предмет непристойностей, и эта станция, похоже, во многом нарушала стандарты. После того как Томпсон подал первую такую жалобу в комиссию, разъяренный шок-жокей произнес имя и телефонный номер Джека в эфире. На Томпсона посыпались смертельные угрозы, ложные заказы пиццы и визиты местной прессы – на одну ночь он стал главной звездой правозащиты в Майами.

Уверенный в себе, невозмутимый и острый на язык Томпсон мастерски вжился в образ, отправляя по факсу жалобы в корпорации, пока те не стали убирать свою рекламу из эфира. Радиостанция подала на Томпсона в суд, но он выиграл дело и отстоял право давить на рекламодателей и комиссию под защитой Первой поправки. Его тяжкий труд вошел в историю, когда федеральная комиссия оштрафовала радиостанцию, где работал шок-жокей, за непристойности – это был первый в истории прецедент подобного рода. Томпсон воспринял это как очевидное божественное вмешательство. «Божий народ становился воинством, молясь вместе со мной», – писал он позже в своих мемуарах.