Потревоженный демон

Ирина Антоновна перевела дух, сглотнула, всмотрелась. Здоровый мужик с обветренной физиономией и пронзительными синими глазами.

— Дельфин, ты? — пролепетала она. — Но… как? — Откуда?

— Узнала. А ты не изменилась, я тебя сразу узнал.

— Но я не понимаю… откуда? — бормотала Ирина Антоновна, словно в забытьи.

— Может, пригласишь в гости?

— Да, да, конечно! — заторопилась Ирина Антоновна. — Сейчас!

Она достала из сумочки ключ, попыталась вставить в замочную скважину, но не сумела, так тряслись руки.

Мужчина, которого она назвала Дельфином, взял ключ у нее из рук, отпер дверь. Посторонился, пропуская ее. Подхватил с пола свою спортивную сумку. Ирина Антоновна неверной рукой нашарила выключатель. Вспыхнул свет. Мужчина закрыл дверь. Они стояли в прихожей, рассматривая друг дружку.

— Ну, здравствуй, — сказал Дельфин. — А я уже думал, не дождусь. Поздненько возвращаешься. Живешь одна?

Ирина Антоновна кивнула. И вдруг сказала:

— Ты живой? Или привидение?

Дельфин хмыкнул. Взял ее руку, прижал к груди. Ирина Антоновна почувствовала стук его сердца, вспыхнула и попыталась высвободиться.

— Живой?

— Живой. А как ты меня нашел?

— Элементарно. Найти человека не проблема. Чаем напоишь?

Она хотела спросить, откуда он взялся, но постеснялась. Только и сказала:

— Хочешь умыться?

— Хочу. Ты никого не ждешь?

— Я живу одна. Сюда! Полотенце на полке.

Он кивнул и скрылся в ванной. А Ирина Антоновна тут же подбежала к большому зеркалу в прихожей, схватила сумочку, достала губную помаду. Поправила волосы. Рассмотрела себя. Горящие щеки, горящие глаза. Она прижала к щекам ладони. Потом побежала на кухню.

Дельфин уселся в старое кресло у окна и с улыбкой наблюдал за ней. Она почувствовала, как загорелись уши.

— Помочь?

— Открой шпроты и нарежь хлеб. Хочешь картошки?

— Не нужно, достаточно бутербродов. Я принес мясо. Помидоры есть? Люблю мясо с помидорами. Давай по коньячку! Выпьешь?

— Я сегодня уже выпила, — брякнула Ирина Антоновна.

— Я понял. — Он ухмыльнулся. — А мы добавим, за встречу. Давай рюмки.

Он достал из сумки круглую бутылку с золотыми медалями. Ирина принесла рюмки.

— За тебя, Ирка!

Ирина Антоновна пригубила, закашлялась.

— Ты никогда не умела пить, — засмеялся гость. — Помню день рождения Павлика…

Она пожала плечами.

— Почему ты одна?

— Я не одна, у меня сын. Девять лет. Сейчас он с бабушкой на море. А ты? Женат?

— Женат.

— На той? С белыми волосами?

Дельфин рассмеялся.

— Не помню! Ирка, сколько же мы не виделись?

— Мне тогда было шестнадцать, — сказала она. — Двадцать! Почти двадцать. Мы не виделись почти двадцать лет. Помнишь, как ты меня провожал? В сентябре.

— Помню.

— И я тебе пересказывала какую-то дурацкую книжку, чтобы не молчать. Ты всю дорогу молчал!

— Я не знал, о чем с тобой говорить. Ты была другая.

— Виталик сказал, что я у вас не прижилась. И вообще, с меня не будет толку. А потом началась школа, и я бросила секцию. Мама считала, что гребля не для девочки.

Дельфин рассмеялся.

— Не прижилась.

— Он говорил, что мне не хватает спортивной злости!

— Наши ребята были попроще, а ты… при тебе даже выругаться боялись. Я еще удивился, откуда такая домашняя. У тебя, помню, подружка была… Леся, кажется.

— Леся. Была еще Жанна, но она бросила раньше. Мне всегда нравилась вода. На базе висела твоя фотография, кто-то сказал, наш чемпион, сейчас в армии. А потом ты вернулся!

— Помню, ты тащила байдарку и цеплялась за кусты.

— А ты помог, спустил на воду. А девчонки смеялись. Ты был… — Она запнулась. — Они все вешались на тебя! А та, крашеная, каждый день поджидала с тренировки.

— Не помню, — ухмыльнулся он, с удовольствием ее рассматривая.

— А когда ты провожал меня… один раз всего! Я думала, ты меня поцелуешь. А ты привел меня к дому и ушел. Я всю ночь проплакала.

— Дурочка! Да я боялся тебя, как пацан! Как щенок! Я не знал, о чем с тобой говорить. Ты была не для меня, Ирка. К тому же малолетка.

— Ага, а ты после армии. Взрослый мужик, на которого все вешались. Я пряталась за всеми углами и подсматривала! Ты был черный от загара, и глаза синие. Где ты сейчас?

— Здесь. В Посадовке.

— Здесь? Я думала, ты уехал. Ни разу не виделись за все двадцать лет!

— Что такое двадцать лет? — улыбнулся он. — Вроде много, а вспомнить нечего. А ты почему одна?

Ирина двинула плечом.

— Развелись.

— Почему?

Она снова двинула плечом и не ответила. Да и что было отвечать? Люди сходятся, расходятся… сначала любовь, потом скука и раздражение. И по всем статьям полное несовпадение. Дело житейское.

— Работаешь?

— В центральной библиотеке.

— У тебя кто-то есть?

Она покачала головой.

— Нет. — И спросила: — А ты?

— У меня все нормально. Как у всех. Детей нет.

— Ты собирался в институт, — вспомнила она. — На физкультурный.

— Собирался. Не получилось. Да и не любил я учебники. Я парень простой. А ты?

— Я закончила наш пед, факультет английского. Два года работала в школе, теперь в библиотеке. Сегодня у нас была репетиция…

— Репетиция? Это как?

— Мы поставили спектакль, вернее, пока репетируем. Читатели, в смысле. На английском языке.

— И ты наклюкалась на репетиции? — поддразнил он. — В библиотеке?

Ирина рассмеялась.