Потревоженный демон

Лиса Алиса с недовольной гримаской вышла из гостиной. Вернулась она через пару минут в коротком синем платьице, с ниткой жемчуга, подаренного Эмилием Ивановичем. Присела в реверансе, Эмилий Иванович отодвинул стул. Она церемонно уселась, и оба расхохотались.

— Я голодная как волк! — заявила лиса Алиса. — Или, по-твоему, дама не может быть голодная как волк?

— Может, может, — успокоил ее Эмилий Иванович. — Ты у нас дама, голодная как волк, только и всего. На вечер я сделаю мясо с картошкой.

— Ура! — закричала лиса Алиса. — Эмик, я давно хотела тебе сказать… — Она отложила вилку и нож. — Только не смейся! И если ты против, так и скажи! Ладно? Мы ведь друзья, а между друзьями никаких недомолвок, да?

— Ты меня пугаешь! — Эмилий Иванович тоже отложил вилку и нож. — Что случилось?

— Эмик, как ты ко мне относишься? — спросила она, глядя на Эмилия Ивановича исподлобья. — В смысле, как к женщине?

Эмилий Иванович впал в ступор и молча смотрел на нее. Тишина наступила такая, что зазвенело в ушах. Эмилий Иванович вдруг поднялся и шагнул к ней. Лиса Алиса вскочила ему навстречу…

Глава 34. Премьера

…Но, может, все будет как раз расчудесно,

И память не раз благодарно помянет

Закат в исполненье оркестров небесных…

М. Шехтман. Монолог занятого человека.

И вот он пришел, этот день! Красный зал Молодежного был забит до отказа. Тем более спектакль был бесплатный, и пускали всех желающих. Студенты Федора сидели и вовсе на полу в проходах и прекрасно себя чувствовали. Капитан Астахов от похода на премьеру решительно отказался; Савелий Зотов пришел с Настенькой, но тут ему вдруг позвонили из роддома и сообщили, что он счастливый папаша. Бедный Савелий обалдел и только повторял: как же так, обещали ведь завтра, как же там Зосенька! Одна! Он сунул ручку Настеньки в руку Федора и унесся. Федор, не успевший ничего сказать, оказался с малышкой наедине. Он оторопело смотрел на Настеньку, пытаясь вспомнить свой опыт общения с молодняком, в прошлом довольно изрядный, но тут девчушка взяла инициативу в свои руки и сказала:

— Пошли, дядя Федя, а то уже начинают!

Ирина пришла с Глебушкой. Заметив их, Федор протиснулся поближе.

— Ой, — обрадовалась Ирина, — это твоя дочка?

— Упаси бог, — испугался Федор, это дочка моего друга Савелия, Настенька.

— Здравствуй, Настенька. А это мой сын Глеб, — сказала Ирина.

— А у меня братик родился, — сообщила Настенька. — Герман! Папа побежал посмотреть. А я с дядей Федором.

— Братик? Поздравляю! — воскликнула Ирина.

— Ма, вон бабуля пришла! — Глебушка дернул Ирину за руку.

Ирина обернулась. С Татьяной Сергеевной она не разговаривала с того самого дня, когда попыталась забрать сына. Вот и сегодня она позвонила Глебушке и сказала, что они идут в театр на «Пиноккио» и чтобы он был готов. Отношения между Ириной и Татьяной Сергеевной не хотели налаживаться и, по-видимому, зашли в тупик. Удивительное дело, но Ирина не чувствовала себя виноватой. Раньше чувствовала, а сейчас нет. Татьяна Сергеевна, завидев дочь и внука, устремилась к ним, Ирина молча смотрела.

— Ма, я не хочу с ней, она все время всех ругает! — сказал Глебушка. — Я хочу домой.

— Здравствуй, Ирина, как ты? Думала, не найду вас, народу прорва, неужели все так хорошо знают английский? — Татьяна Сергеевна переводила взгляд с Ирины на Федора.

— Мама, знакомься, это Федор, это Настенька.

— Татьяна Сергеевна. — Она протянула руку Федору, и тот галантно ее поцеловал.

— Извините, мне нужно к ребятам, — сказала Ирина. — Глебушка, идешь?

И они ушли, а Федор и Татьяна Сергеевна остались. Татьяна Сергеевна пожала плечами и обиженно проговорила:

— Дети взрослые, родители им больше не нужны. Ты, Настенька, слушайся папу…

— Это не мой папа! Мой папа поехал к маме и братику Герману в роддом, — сообщила Настенька.

— А… ну ты его тоже слушайся, — слегка растерялась Татьяна Сергеевна.

— Пойдемте в зал? — предложил Федор.

Они вошли. Зал был полон. Студенты, сидевшие на полу в проходе, встретили Федора радостными криками. Девчонки зашептались.

— Здрасте, Федор Андреевич!

— Садитесь к нам!

— Ой, Федор Андреевич, это ваша дочка?

— Это Настенька, дочь моих друзей! — ответствовал Федор. — Поздоровайся, Настенька!

— Здрасте!

— А где твоя мама?

— Мамочка в роддоме, родила братика Германа!

— А где твой папа?

— Папа пошел в роддом.

С первого ряда им уже махал Эмилий Иванович…