Потрясатель Тверди

Волны Срединного моря с ворчанием взбегали на галечный пляж. В милонге от берега цепь острых, как клыки, скал перегораживала вход в бухту. Идущие с моря валы разбивались о них, взметывая вверх белые искристые фонтаны. В самой бухте вода была спокойна. Гестион вздохнул. Спина затекла. Таир жег непокрытую голову. Очень хотелось встать, сделать девять шагов и, оттолкнувшись, прыгнуть в прохладную воду.

Но тень от воткнутой в гальку палочки еще не достигла отметки, сделанной магом. По меньшей мере еще полхоры сидеть Гестиону под палящим солнцем и следить за тем, как приходят и уходят мысли из его раскаленной головы.

«Когда мысли уйдут все, — сказал маг, — твой урок выполнен. Если же у тебя не получится, жди, пока тень достигнет отметки».

Вдалеке, у самого горизонта, белел парус попавшего в штиль нетонского корабля. Гестион затосковал по прохладной келье, что была у него в Руне. «Эта тень почти не движется», — подумал он и провел языком по шершавым губам. Гестион следил за мыслями, смотрел на набегающие волны, которые заворачивались белыми кружевными воротничками, а потом сползали, шипя и пузырясь, по темным круглым камням. Он пропустил момент, когда вода стала подниматься, достигла его ног, поднялась еще выше, зеленая, прохладная… Гестион перестал чувствовать жару, окунулся с головой, приподнялся и повис, как поплавок. Вода, сомкнувшись над макушкой, затопила небо с редкими пушинками облаков, затопила Таир, затопила каменные острые пики за спиной…

Когда Гестион очнулся, была ночь. Мальчик лежал на шерстяном, пахнущем дымом одеяле. Рядом горел костер.

У костра, на корточках, сидел маг и подбрасывал в огонь куски плавника. Поставленный на камни котелок бормотал сердито, с шипением, окутывался паром, когда бурлящая жидкость переплескивалась через край. Ветер принес аппетитный запах похлебки, и живот Гестиона напомнил о себе. Мальчик приподнялся, и Учитель, услышав, спросил:

— Есть хочешь? — Черный камень у него на лбу отражал красные языки пламени. — Сейчас будет готово. Беги за ложкой!

Гестион встал, чувствуя легкость в теле и некую отстраненность, какая бывает, если видишь картины, навеянные пением аэтона.

Строго по очереди Гестион и маг погружали ложки в котелок, причем каждый старался оставить другому лучшие куски. Когда с похлебкой было покончено, маг, облизнув свою круглую серебряную ложку, опустил ее в карман куртки. В этот момент он меньше всего походил на мага, скорее на крестьянина или рыбака, которому пришлось заночевать вне дома. Но он был маг. И дом его был здесь.

Учитель повернулся и обратил на Гестиона сосредоточенный взгляд зеленоватых глаз, глубоко упрятанных в темные впадины глазниц.

— Я доволен тобой! — сказал он. — Сегодня ты расковал первое звено своей цепи.

— А… — смущенно пробормотал Гестион. — Но я ничего не помню, Учитель!

— Вспомнишь! — уверенно сказал маг. — Это совсем маленькое звено, мальчик. Но очень важное!

— А что дальше? — внутри у Гестиона все ликовало от похвалы.

— Дальше не спеши! — отрезал маг. И замолк.

Пахло морем и сладким дымом догорающего костра.

И травяным ти, который они прихлебывали маленькими глотками из деревянных чаш. Над спокойным морем полыхали зарницы. Иногда тишину нарушал протяжный свист: вздыхал дракон. Звери все еще спали на камнях наверху. Они будут спать до восхода Таира. Ветер усилился. Он был теплым и соленым и сдул пепел с потускневших углей. Костер вспыхнул и озарил худое загорелое лицо мага.

— Учитель! — решился спросить Гестион. — Это твой остров?

— Мой.

— И у тебя есть здесь дом?

— Есть.

— Отчего же мы здесь, Учитель?

— Ты хочешь под крышу?

— Нет, нет!

— Ты станешь магом, Гестион. А дом мага — он сам. Привыкай. Ночь длинна.

— Так что же, мы совсем не будем спать, Учитель?

— Нет.

— Но ты сказал: завтра мы летим к Черным Горам. И будем сражаться!

— Я не сказал «сражаться». Разве ты хочешь спать? Сиди и слушай, как светят звезды. Ты и так много спишь, мальчик. Магу некогда спать, если он учится.

— Ты учишься, Учитель? — удивился Гестион.

— Всегда. Молчи. Время уходит, а у тебя всего одна жизнь.

— A у тебя, Учитель?

— У меня нет. А теперь закрой свой рот, мальчик, или я отвезу тебя в Руну и возьму другого несмышленыша.

Гестион испуганно замолчал, а волны продолжали катиться и катиться, как делали это века и века. И они были древней, много древней Сегейра, Одинокого Мага, старейшего из носящих на груди серебряно-черный круг Равновесия.

Глава шестая

«Некий молодой маг полюбил женщину из племени туоров. И сказал ей об этом.

Женщина же не любила его и ответила так:

— Боюсь тебя! Ты слишком велик! Уходи!

А подумала: „Я искусная в колдовстве, а он, из последних магов, и вполовину так не силен, как я! На что он мне?“

Опечалился молодой маг, пошел к Учителю своему и просил: